Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поскольку эта драма была написана Софоклом уже в глубокой старости – когда ему было восемьдесят девять лет, то будет логично предположить, что в ней содержится мудрость всей его долгой жизни.
Первая тема, которая обнаруживается в размышлениях Эдипа в роще Колона, – это чувство вины, сложная проблема отношения этической ответственности к самосознанию. Виновен ли человек, если он действовал непреднамеренно, если что-то совершено по незнанию? В ходе своих размышлений Эдип дает ответ на этот вопрос: человек несет ответственность, но он невиновен.
Креонт приходит из Фив для того, чтобы убедить Эдипа вернуться, после того как он узнал о пророчестве: на город, который примет тело Эдипа, сойдет вечный мир. Но старый Эдип с негодованием отвергает дерзкие обвинения, которые Креонт бросает ему в лицо:
А затем он восклицает о своем отце:
Совершенно ясно, что Эдип понимает свою ответственность, несет на себе ее груз. Но он настаивает на том, что тонкое взаимодействие факторов как сознательного, так и бессознательного характера (как бы их назвали) делает любые попытки возложить вину за содеянное на него, основываясь на каких-то «юридических» или фарисейских соображениях, некорректными и неправильными. Трюизмом еще со времен Фрейда стало утверждение, что вина заключается не в деянии, вина находится в сердце, о чем через четыреста лет после написания Софоклом своей драмы говорил Иисус. В драме утверждается, что грехи подлости, алчности и непочтительности Креонта и Полиника «не менее серьезны, чем грехи страсти, за которые был наказан Эдип; что, осуждая их, предсказывая, что вскоре на них сойдет безжалостное правосудие, Эдип поступает в полном согласии с моральными законами, которые он познал на своем собственном опыте»[67].
Гневными и страстными словами Эдип отвергает коварное предложение Креонта, нынешнего диктатора Фив, который пытается вернуть изгнанного короля, взяв Антигону в качестве заложницы. К счастью, правитель Афин Тесей появляется вовремя и посылает войско на перехват Креонта, чтобы вернуть Антигону обратно в рощу Колона.
Данный миф в действительности подводит к тому же выводу, на который обращают особое внимание современные экзистенциальные психотерапевты. Он заключается в том, что чувство вины возникает из подобного рода взаимодействия сознательных и бессознательных факторов, а также из-за невозможности легализировать вину – мы оказываемся вынуждены принять такую универсальную человеческую ситуацию и согласиться с ней. Тем самым мы все признаем свое соучастие в бесчеловечности по отношению к человеку. Поэтому обращенные к Эдипу слова героя – царя Тесея, который не выказывает существования в себе никакого внутреннего конфликта, являются горькой, но вечной и важной истиной:
Другая тема этой объединяющей драмы – это обретенная Эдипом (после того как он прошел через все эти ужасные испытания и примирился со случившимся) способность приносить благодать. Как он говорит афинянам, пришедшим в рощу Колона, чтобы увидеть его и его дочь:
Тесей соглашается с этим, говоря: «Твое присутствие, как ты сказал, – это великий дар». Эта способность даровать благость связана со зрелостью, другими эмоциональными и духовными качествами, которые Эдип приобрел в результате своего мужественного противостояния всем превратностям. Он возглашает:
Но существует также четкий символический элемент, безошибочно указывающий на эту его способность: оракул возгласил, что тело Эдипа после смерти обеспечит победы той стране и тому правителю, которые будут обладать им. Простого присутствия его тела будет для этого достаточно[68].
Последний штрих, завершающий этот миф, – это любовь. В самом конце драмы старый Эдип берет с собой своих дочерей и ведет их к большой скале, где он умрет. Гонец, который потом возвращается к людской толпе для того, чтобы возвестить о том, каким дивным образом Эдип ушел из жизни, заявляет, что последними его словами, обращенными к дочерям, были:
Под любовью Эдип понимал вовсе не просто отсутствие агрессии или приступов сильного гнева. Старик Эдип будет любить только тех, кого сам изберет. Его сын, предавший его, умоляет о прощении и милосердии, говоря: «Но ведь недаром у престола Зевса во всяком деле Милость восседает». Но у Эдипа не будет ничего этого. Всю свою любовь он отдает дочерям – Антигоне и Исмене, а они показали свою любовь к нему во времена его – слепца – изгнания; это то чувство, которое, как он решает, достойно благословения.
Его резкий и жесткий характер, проявившийся на том перекрестке, где он много лет назад убил своего отца, и в его резких выпадах против Тиресия в «Царе Эдипе», все еще очевидным образом проявляется в этой последней драме, не смягченный даже его перенесенными страданиями и его зрелостью. Тот факт, что Софокл не счел уместным убрать или хоть как-то смягчить агрессивность и гневливость Эдипа, факт того, что «агрессия» или «вспышки гнева» не являются теми «недостатками», которые он хотел бы, чтобы Эдип преодолел в старости, – это все иллюстрирует наш тезис о том, что агрессия, сопутствовавшая убийству отца, не является центральной проблемой этого мифа. Зрелость Эдипа не в отказе от стремления к примирению с обществом и не в приобретении умения жить «в соответствии с реальными требованиями цивилизации». Она в примирении с самим собой, с теми избранными людьми, которых он любит, и с трансцендентным смыслом его жизни.