Несколькими месяцами ранее

Он на всю жизнь запомнил тот день. 4 февраля 2000 года, пятница. В этот день к нему приехал один из его старых друзей и соратников. Многолетний первый заместитель, а теперь и председатель СБУ Андрей Головач…

Головач прошел без записи, но это было нормально – он был в числе тех, кого президент принимал в любое время. Сам он уже был мыслями дома… зима, половить рыбу не удастся, но дела найдутся всегда. Как и все выходцы с низов, президент получал удовольствие от выполнения простой физической работы – починки чего-то и даже колки дров.

Они прошли в комнату отдыха. Президент не сомневался, что что-то случилось, но относился к этому спокойно. Один из вариантов – что-то по Паше Левченко. Он получил два процента голосов на выборах, бежал в США и – неслыханное дело – был задержан в аэропорту за въезд по чужому паспорту и оказался на нарах. Украинского следа в этом деле не было никакого, американцы справились сами. Паша был скорее опасен не сам по себе, а тем, что у него тут остались соратники, и главная из них – Елена Савенко, вице-премьер по энергетике. Назначать ее на такую должность было все равно что назначать вампира заведовать пунктом сбора донорской крови, но он как президент пошел на это. Причин было несколько. Одна из них – за нее просил Владимир Григоренко, премьер-министр страны, которого сам президент видел своим политическим преемником. Григоренко, профессиональный банкир, свой не только на Западе Украины, но и в Центре, был назван лучшим главой Центробанка Восточной Европы – и было за что. Но у него был недостаток: ни дня не проработав ни в промышленности, ни в бизнесе, Григоренко был слабоват в общении с капитанами промышленности. Все-таки менталитет банкира и интеллигента несколько отличается от менталитета угольного генерала. Но его отлично дополняла Савенко – олигарх, ближайшая соратница подсудимого Левченко, та не стеснялась обкладывать посетителей своего кабинета трехэтажным матом. Решения она принимала быстрее, чем кто-либо другой в украинском правительстве, и проводила в жизнь с пугающей прямотой и нажимом. Он подумал, что интеллигентный прозападный Григоренко в будущем станет хорошим президентом, а не стесняющаяся в выражениях, своя на Востоке, конкретная донельзя Савенко – премьером. А что касается повадок акулы – в конце концов, лучшим начальником парижской полиции был Видок – бывший уголовник. Да и нельзя было восстановить против себя днепропетровские кланы, надо было им доказать, что, несмотря на отставку и опалу Левченко, их это не касается… иначе, не дай бог, будет то же самое, что и в Донецке, та же фронда. Он назначил Савенко на энергетику… точнее, согласился с назначением Савенко на энергетику – и она оправдала его первоначальные ожидания. Менее чем за год ей удалось расшить годами копившийся в энергетике клубок неплатежей, наладить оплату живыми деньгами и пресечь существовавшие много лет коррупционные схемы. Например, такую: птицефабрика по льготному сельскохозяйственному тарифу покупает дешевую атомную энергию в количестве достаточном, чтобы не только обогреть, но и зажарить всех несушек в мире, а энергия почему-то идет не на птицефабрику, а на Мариупольский металлургический комбинат, принадлежащий вполне конкретным людям. Или: электроэнергия покупается, но вместо денег облэнергсбыт получает вексель фирмы «Рога и копыта» на требуемую сумму и им же расплачивается с поставщиком энергии. Савенко знала эти схемы, потому что большинство из них она и создавала, а теперь, будучи вице-премьером, с присущей ей энергией эти схемы и перекрыла.

Правда, теперь она стала на сторону Рады. Будучи наследницей «Громады» – детища Левченко, – она все же не удержалась от того, чтобы поиграть в политические игры.

Или – что-то связанное с Россией. После девяносто восьмого года и политико-экономического кризиса Россия больше не предпринимала ничего ни тайного, ни явного против Украины – тем более что премьер-министром страны на какой-то период стал академик Примаков – друг академика Горошина, бывшего секретаря СНБО Украины, они вместе готовили большой договор по Украине. А теперь у них началась вторая Чечня – и им явно не до Украины. Нет, Россия почти исключается.

Может, и с Чечней что-то связано. Во время первой чеченской кампании на стороне чеченских боевиков сражались сотни украинских добровольцев. Если не тысячи. Насчет этого он имел не один неприятный разговор и с Ельциным, и с Черномырдиным. В этом разговоре он понял, что говорят они на разных языках. Ельцин раздраженно интересовался, почему нельзя арестовать украинских добровольцев, почему во Львове есть улица Джохара Дудаева, почему мэр Одессы ездил на инаугурацию Масхадова и почему там же был главный оппозиционер Чорновол. Черномырдин был более осторожен и менее категоричен в суждениях, но спрашивал то же самое. А он, президент Украины, слушал их и понимал, что они ни черта не понимают в Украине, что для них Украина – это что-то вроде мятежной провинции, загулявшей буренки, которую надо вернуть в стойло, и дело с концом. А на самом деле Украина – это запечатанное застывшей лавой жерло вулкана, где живут люди совсем с другим пониманием действительности, и у некоторых их них – вековые счеты с Россией. Те же Львов и Карпаты – там и власти-то нормальной не было никогда, приедет чужой милиционер, ему чуть что – обрез к голове, и попробуй что сделай, до города несколько десятков километров, и вся власть – у громады, и эта громада… понятно, в общем. В каком-то смысле Карпаты и то, что там творится, – в потенциале опаснее Чечни. И если те же руховцы и УНА-УНСО поодиночке ездят на Кавказ или переименовывают улицу, то это минимальная беда из всех, какие могут быть. А вот если они придут к власти… тут еще непонятно, что будет. Как бы и не война. Это им, Ельцину и Черномырдину, в Москве все кажется несерьезным. А тут – тыха украиньска ничь, если что – не докричишься…

Но скорее всего опять какие-то дела, связанные с Радой…

Ситуация с Радой пребывала в малопонятном тупике. Перевыборы, задуманные как средство избавить Раду от коммунистической оппозиции, ничего не принесли – наоборот, коммунисты получили еще больше голосов. Только из-за личных амбиций не удавалось объединиться коммунистам и социалистам: Стужа, лидер социалистов, не мог простить Семененко, лидеру коммунистов, участие в президентских выборах. Против коммунистов в Раде поднялись все, удалось сколотить довольно разношерстную коалицию, но суть-то была в том, что пропрезидентской она не была. Это были люди, вложившие в депутатство деньги – иногда свои, иногда спонсорские – и всегда имевшие свой, личный интерес. Более того, многие «купили» депутатство в обмен на депутатскую неприкосновенность. После девяностых в Украине неприкосновенность нужна была очень многим. И эта коалиция могла поддержать президента в каких-то законах, но она не могла проголосовать за то, чтобы создать вторую палату парламента, отменить депутатскую неприкосновенность и предоставить президенту право распускать Раду. Это получается – как самим себя высечь! Проблема в том, что в момент провозглашения независимости поста президента Украины не было, а Рада уже была, и она сама себя не обидела с точки зрения места в политической жизни страны. Президент, сталкивавшийся с оппозицией в Раде весь свой первый срок и теперь борющийся с ней уже второй, понимал, что, не имея никаких рычагов воздействия на Раду, никаких реформ не провести, все они будут либо остановлены, либо искажены до предела поправками имеющих свой интерес депутатов. Вон Назарбаев – у него так дела хорошо идут, потому что костяк реформ он сложил не проводимыми через парламент законами, а указами, имеющими силу законов и подписанными в рамках срока чрезвычайных полномочий. С тех пор Казахстан – едва ли не лидер всего СНГ и по темпу, и по результатам реформ. Ельцин ни много ни мало расстрелял парламент, который мешал ему, из танков. У Лукашенко тоже, похоже, что-то получается. И только в Украине реформы заблокированы до сих пор. Кстати, коммунистов можно понять: если реформы будут проведены, они теряют свой электорат. Это видно и по России, и по Казахстану – ни там, ни там коммунисты такого большинства, как в Украине, уже не имеют.