Впрочем, авиэткой и девушкой с активной позицией готовы стать не все: “Мне в слове поэтка слышится некое подтрунивание: а, детка, ну ты пиши, пиши… если делать больше нечего”. Получается, в основе борьбы феминитивов может неявно лежать не дихотомия мужского и женского, а совсем другие противостояния – культурные, возрастные, – гораздо менее проявленные в дискуссиях, но подспудно ассоциирующиеся с теми или иными способами выражения женского.

• Постоянно вижу в дискуссиях утверждения: женщин не публиковали, женщинам не давали творить, поэтому не было и феминитивов – названий творческих профессий. Язык с этим не согласен. Отрицая реально употреблявшиеся тогда и попавшие в письменные источники реальные слова, мы перечеркиваем реальную историю женщин, женских занятий, творчества, достижений. Да просто искажаем реальную картину прошлого.

Вот и пример: “Супруга Хераскова, Елизавета Васильевна, была и сама стихотворица: она печатала в журналах; есть ее стихи в «Аонидах». Она была очень добра, умна и любезна. Ее любезность много придавала приятности их дому, уравновешивая важность и некоторую угрюмость ее мужа” (М. Дмитриев. “Мелочи из запаса моей памяти”. 1869).

Но вернемся в “век девятнадцатый, железный”. Здесь все больше женских образовательных учреждений, все больше их преподавательниц, учительниц, инспектрис, наставниц и, соответственно, директрис этих самых учреждений. А с другой стороны – учениц, в первую очередь гимназисток (женские гимназии появились в России с 60-х годов XIX века). Впрочем, ещё в 40-е годы создаются средние епархиальные училища для дочерей духовенства, и появляются девочки-епархиалки.

С конца 1830-х годов (гораздо раньше, чем в Европе) начинают получать уже не частное домашнее, а официальное образование русские художницы и музыкантши. Сначала при Императорском обществе поощрения художеств открылись рисовальные классы для девочек, затем женщин стали принимать в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, а в 1842 году и в Петербурге, в Санкт-Петербургской рисовальной школе для вольноопределяющихся, открылись женские вечерние классы. Наконец, женщин начинают принимать в Императорскую Академию художеств. Кстати, в 1852 году ее президентом становится женщина – великая княгиня Мария Николаевна. А в 1854 году женщина впервые получает медаль Академии – и ею была тоже сестра драматурга Сухово-Кобылина (как упоминавшаяся Евгения Тур), но другая – Софья – даровитая пейзажистка.

Что же касается музыкантш (в XIX веке остались только музыкантши, музыкантки исчезли – как обычно и бывает, из нескольких вариантов остается один), то среди них появляются консервато́рки. Появляются, собственно, одновременно с появлением самой консерватории – Санкт-Петербургской, открытой в 1862 году. Сразу после открытия в нее поступает девица Валентина Бергман. Но ссорится с директором Антоном Рубинштейном, покидает учебное заведение, берет частные уроки у композитора Александра Серова – и в 1863-м становится его женой. Об этом остается запись в дневнике Владимира Одоевского: “Серов женился на девушке-музыкантше – стипендиатке Музыкального Общества…”

Попутно замечаем феминитив стипендиатка, оказывается, существующий более полутора веков. Замечаем и саму возможность быть таковой. Валентина Серова стала первой русской женщиной – признанным композитором. А ее сын и тезка Валентин Серов – знаменитым художником (“Девочка с персиками”).

С музыкой связано и появление феминитива лауреатка. Сегодня это, судя по заголовкам, слово-призрак – то ли оно есть, то ли нет: “Самая молодая лауреат Нобелевской премии в истории зачислена в Оксфорд”. Между тем, слову более 100 лет. В “Очерке деятельности С.-Петербургского отделения Императорского русского музыкального общества”, изданном в 1909 году, так именуется одна из учениц консерватории, окончившая курс с золотой медалью: “Молодая лауреатка выступила летом и осенью 1877 года на многих концертных эстрадах Германии”. Такой же пример – “лауреатка Музыкальной Консерватории” – сопровождает слово в академическом Словаре русского языка, выходившем с 1891 года (выпуск на букву “л” издан в 1915-м).

• Конечно, наш объект – язык, а не жизнь. Но, подробно рассматривая первое, обнаруживаешь, что и второе не так однородно, как представляется авторам черно-белых схем. В искусстве женщины даже столетия назад встречали куда меньше препятствий, чем в некоторых других сферах.

В середине 50-х годов XIX века женщины наконец-то с огромным трудом добиваются и возможности университетского образования – им разрешают посещать вольнослушательницами лекции Петербургского университета. Правда, в 1859 году это право отнимают. А вот феминитив остается. “– Я… я более года посещала университет, покуда не вышло запрещения… – Так вы экс-студентка?” (В. Авенариус. “Бродящие силы. Современная идиллия”. 1865).

В 1870-е годы благодаря организации Высших женских курсов появляются курсистки. Слушательницы Бестужевских курсов часто называют себя бестужевками. Слушательницы Высших женских медицинских курсов при Медико-хирургической академии в Петербурге – медичками. Слушательниц Педагогических курсов, педагогического факультета могут назвать педагогичками (хотя иногда это слово используется и как женский вариант к педагог). Со временем появляются и исторички. “Соня невольно выпрямилась под этим взглядом и доложила: – Я курсистка. Историчка…”

Хотя двери университетов по-настоящему распахнулись перед девушками только в начале XX века, а курсы не давали выпускницам прав, аналогичных правам мужчин – выпускников университетов, но слово студентка осталось в ходу, так продолжали называть и курсисток.

А вот акушерство, бабичье дело, между прочим, преподавалось в России женщинам аж с середины XVIII века. Правда, в первой повивальной школе было подготовлено лишь 35 повитух. Да, именно повитух, бабок – термин акушерка становится привычным, судя по всему, лишь с 50-х годов XIX века. К тому времени акушер в отношении мужчины употреблялось уже больше полувека. Наконец, после введения земского самоуправления, в 1870-х годах, некоторые земские управы стали создавать собственные фельдшерские и акушерские школы, и в русском языке появился феминитив фельдшерица.

В Русско-турецкой войне 1877–1878 годов уже участвуют и санитарки: “Молчание первая прервала все та же маленькая стриженая сестра милосердия (или фельдшерица, или санитарка – их в подобных случаях разобрать было трудно)”[11].