– Ладно. Пошли посмотрим на животных.

Так мы и сделали.

* * *

Животные в вольерах устроили нам настоящее представление. Выдры шумно и воодушевленно играли. Тигры прогуливались около самой решетки. Один из белых медведей встал на задние лапы, а малайский медведь разломал бревно, когда мы проходили мимо. Если бы я не знал об истинном положении вещей, то подумал бы, что они сами организовали это шоу.

Мэгги была в восторге, ее маленькое личико время от времени растягивалось в беззвучной улыбке, однако она редко отходила от пса и старалась все время держаться за него.

Даже лев зарычал. От его рева задрожал воздух, и человек с десять поспешили отойти от вольера на безопасное расстояние. Но только не Мэгги. Она вздрагивала всякий раз, когда кто-нибудь подходил к ней слишком близко, однако на льва смотрела долго и пристально, пока зверь высказывал все, что накопилось у него на душе, а затем лениво и царственно тряс своей гривой.

– Вот это да, – сказала она потом, и ее улыбка была похожа на солнечный лучик.

– Ага, – тихо проговорил я. – Потрясающе.

Но львиный рык был уже перебором. Не могли все животные вот так красоваться перед посетителями без постороннего вмешательства. И я тут был ни при чем. Я с подозрением покосился на Мыша.

Пес заметил это. Открыв рот, он улыбнулся мне бесхитростной собачьей улыбкой, радостно задышал через пасть и завилял хвостом. Я изогнул брови и покачал головой. Зверь знал много магических приемов: я плохо понимал, как это действует, но они нередко приносили большую пользу. Только вот играть в покер Мыш не смог бы даже ради спасения собственной жизни.

Ну, вы поняли. Пес, играющий в покер. Первоклассная шутка.

Может, с юмором у меня не очень, зато я хорошо знаю, что мне нравится, а что нет.

Мы как раз повернули к дому горилл, и тут что-то пошло не так.

Я почувствовал странную пульсацию на лбу. Это напоминало стук крыльев мотылька об освещенную стену – непрерывный беспорядочный трепет, в котором присутствуют смятение, отчаяние и страх. Волосы у меня на затылке встали дыбом, я быстро осмотрелся и увидел как минимум трех человек, с удивлением обнаруживших, что их электронные устройства перестали работать.

В воздухе ощущалась магия, но не моя.

– Э-э-э… папа? – спросила Мэгги. Я посмотрел на нее, а она – на меня, со слегка ошарашенным видом. Затем глаза Мэгги расширились, словно она что-то вдруг осознала. Потом она встала так, чтобы Мыш оказался по одну сторону от нее, а я – по другую. – Что-то не так?

Я почувствовал, как у меня напряглись плечи. Час от часу не легче! День должен был пройти тихо, я просто хотел погулять с дочерью, дать Мэгги понять, что она для меня – самый важный человек на свете.

Видит бог, я так долго был в разлуке с ней.

Меньше всего мне хотелось, чтобы она думала, будто работа для меня важнее ее. Но деятельность чародея не подразумевает четкого графика. А также стоматологической страховки. Была еще одна небольшая загвоздка: чувство долга, заставлявшее меня поступать правильно, не могло внезапно исчезнуть при возникновении сложностей.

– Возможно, – согласился я и посмотрел на нее. – А может, все так. Не знаю. Я должен осмотреться и понять, что тут происходит. Но сначала нужно отвести тебя в безопасное место.

Мэгги уставилась в одну точку перед собой, покусывая нижнюю губу.

– Это важно, да?

– Возможно, – повторил я и кивнул в сторону кафе внутри зоопарка. – Давай сядем за столик и закажем себе что-нибудь? Вы с Мышом подождете, а я схожу, осмотрюсь и вернусь еще до того, как принесут еду.

Мэгги крепко обняла пса за шею, посмотрела на него, потом на меня и решительно тряхнула маленьким подбородком:

– Да, я согласна.

– А ты, Мыш? – спросил я. – Будешь хорошо вести себя рядом с едой?

Мой пес окинул парк взглядом, который можно было назвать меланхоличным, если бы все это происходило в каком-нибудь мультфильме. В груди у него раздался звук – не то скулеж, не то ворчание.

– Проблемы, мальчик? – спросил я. Этот диалог никак нельзя было назвать шаблонным. Мыш намного лучше меня чувствовал приближение неприятностей и много раз это доказывал.

Он постоял с минуту, глядя перед собой, затем медленно выдохнул, посмотрел на меня, навострил уши и вильнул хвостом. Я решил, что он хочет заверить меня: «Все в порядке».

– Ладно, – сказал я и погрозил ему пальцем. – Только веди себя хорошо.

– Ррав, – ответил Мыш.

– Он всегда хорошо себя ведет, – сказала Мэгги и поцеловала его в ухо, наклонившись совсем чуть-чуть: Мыш любезно приподнял голову.

– Вот и хорошо, – заключил я.

Мы заняли столик в ресторанчике, я заказал картошку фри и оставил Мэгги двадцать долларов, на случай, если она захочет еще чего-нибудь. Удостоверившись, что она хорошо устроилась, я усадил Мыша у ее ног и быстро вышел на улицу, осторожно задействовав свои чародейские чувства.

Магия – живая, дышащая сила, но ничто не приводит ее в такое бурное движение, как человек, в особенности человеческие эмоции. В зависимости от того, что чувствует тот или иной человек и насколько сильны его эмоции, магия способна дрожать и пульсировать, как мембраны динамиков на рок-концерте, и эту сильную вибрацию улавливают те, кто от рождения получил такую способность. Ею наделено куда больше людей, чем кажется: одному вдруг становится жутко в лесу, другой внезапно чувствует нечто зловещее на темной парковке, третий ни с того ни с сего ощущает что-то в воздухе и резко переходит на другую сторону улицы без всякой причины. В большинстве случаев такие люди наделены особой чувствительностью. Если они будут доверять своим инстинктам, это чутье может избавить их от множества неприятностей.

Так, например, я, немного сосредоточившись, смог уловить напряженное и неприятное чувство тревоги, справа от себя, на одной из дорожек парка. Присмотревшись, я увидел, что около полдюжины человек резко отклонились в сторону. Очевидно, что-то их отвлекло или подсказало им, что идти в ту сторону не стоит. Инстинкты подтолкнули их к правильному решению.

Мои инстинкты часто недоумевали по поводу тех решений, которые принимал мой разум. Я уверенно направился туда, откуда исходила зловещая энергия, явно нарываясь на проблемы.

Свои проблемы я нашел через пятьдесят ярдов, на самом темном участке тропинки, где парковые деревья, кусты и стены строений создавали подозрительно густую и мрачную тень.

Молодой человек в черном худи стоял во мраке, глубоко засунув руки в карманы. Воздух вокруг него пульсировал яростью и страхом, граничившим с паникой, и гудел от