с него глаз, затем развернулась и направилась в обратную сторону, как беспокойная львица в зоопарке. На мгновение она замерла, но Стэн вдруг отреагировал. Его тихие стоны стали громче, и в эту минуту ее взгляд прояснился. Она положила руку на кровать и провела ладонью по одеялу, не дотрагиваясь до Стэна – просто водила кончиками пальцев по ткани. Дыхание больного стало судорожным, отчаянным.

Она им питалась. Возможно, его страхом. Высасывала из него жизнь.

Еще немного, и Стэну конец.

Что ж.

Пора было действовать.

Я запустил руку в сумку, висевшую у меня на плече, ткань с легким шуршанием потерлась о ткань.

И она это услышала.

Мои пальцы схватились за гладкую деревянную рукоятку Фиделаккиуса. Миямунэ кулаком пробила деревянную дверь ванной – во все стороны полетели щепки, – схватила меня за медицинский халат, выдернула из комнаты и швырнула о противоположную стену.

Сила Миямунэ оказалась просто невероятной. Ее рука прошла сквозь дверь, словно та была не из дерева, а из мокрого картона, рукава халата и блузки порвались в клочья, но кожа совершенно не пострадала. Я смутно сознавал, что столкнулся с существом, обладавшим сверхъестественной силой, пока летел, полностью расслабленный. Постаравшись, чтобы удар равномерно распределился по всему телу, я сразу же оттолкнулся от стены руками, как при падении в дзюдо, – один из приемов, которым меня научила Черити.

Все получилось. Кости не пострадали, и я приземлился на ноги, а рукой попытался нащупать сумку.

Миямунэ секунду глядела на меня, замерев, с противоположной стороны кровати, около коленей Стэна. Затем, не отрывая от меня взгляда, она отвела руку назад, очень уверенным и точным жестом, и заперла дверь палаты.

Разумеется, я ни капли не испугался и не запаниковал. Только вот руки тряслись настолько сильно, что я почти не чувствовал рукоятку Фиделаккиуса, когда пальцы сжали ее.

– Даю тебе один шанс, – услышал я собственный голос, звучавший как бледное подобие моего настоящего голоса. – Уходи. Оставь их. Всех. Сделай это немедленно. И тогда, обещаю, ты сможешь уйти живой.

Ее губы изогнулись в презрительной усмешке.

– Да кем ты себя возомнил, ничтожный человечишка?

– Вот все, что тебе нужно знать, – сказал я, доставая меч.

Звук, последовавший за этим, оказался слишком гармоничным, чтобы назвать его воплем, но слишком яростным и свирепым, чтобы принять его за музыкальный аккорд. Из старой сломанной рукоятки в моей руке вырвалось лезвие ослепительно-белого света в три фута длиной. После появления лезвия звук превратился в мелодичный гул, низкий и зловещий.

Миямунэ никак не отреагировала на происходящее. Лезвие меча отражалось двумя яркими полосками в ее хрустально-голубых глазах, а тень на стене, у нее за спиной, которую она отбрасывала в свете меча, имела совершенно другие очертания, чем тело. Это было нечто массивное, с львиной гривой и извивавшимся над головой отростком. Кожа Миямунэ тоже стала полупрозрачной в свете меча, под ней шевелилось и двигалось что-то неясное, расплывчатое, серо-золотистое, будто в крошечную женщину втиснули огромное чудовище.

– Хочу предложить тебе кое-что, человечишка, – спокойно ответила она. – Уходи отсюда. Оставь то, что принадлежит мне. А я позволю тебе до конца твоих дней видеть во сне лишь те кошмары, которые ты сам для себя создал.

– Простите, леди, – возразил я, – но я так не могу. Отойдите от этого человека.

Я поднял меч повыше, подчеркивая серьезность своих слов. Гул, издаваемый мечом, менялся: при приближении к цели он становился выше и напряженнее, а при удалении от нее снова переходил в глухое гудение.

В тот единственный раз, когда мне пришлось доставать меч, парень, против которого я его поднял, запаниковал.

Миямунэ же пнула кровать Стэна мне под ноги.

Она действовала быстро, но моя паранойя помогла предугадать ее намерение и уклониться в ту единственную сторону, которая давала хоть какой-то простор для маневра, – и это оказалось правильным решением. Я избежал столкновения с кроватью, двинулся вперед, шаркая ногами и стараясь не отрывать их высоко от пола, чтобы не споткнуться обо что-нибудь и не потерять равновесие, а потом с размаху вонзил меч ей в живот.

Миямунэ грациозно отступила, всего на один шаг, и лезвие замерло в дюйме от ее тела. Затем она со сверхъестественной силой швырнула в меня свой планшет. Во время полета он издал противный свистящий звук, листы оторвались и разлетелись. Я едва успел выставить меч и разрубить им пластиковый планшет, словно лазерным резаком. В воздух поднялось облачко обрезков бумаги для принтеров. Обломок планшета пролетел мимо и, судя по звуку, вонзился, вибрируя, в стену из гипсокартона.

Не успел я отбиться от планшета, как Миямунэ уже замахнулась ногой, целясь в меня каблуком. Я вовремя перенес вес, она ударила меня по выставленной вперед ноге так сильно, что та мгновенно занемела, однако свалить меня этим ударом ей не удалось. Я описал мечом кривую дугу в воздухе, пытаясь удержать равновесие. Это не позволило ей воспользоваться моей уязвимостью, и она, пригнувшись, метнулась в сторону – прямо к Стэну.

– Нет! – сказал я.

Миямунэ схватила Стэна за горло и сжала его руку. Затрудненное дыхание несчастного оборвалось – она перекрыла ему трахею.

Из-под маски врача на меня смотрела хищница, в ее голубых глазах плясало веселье.

– Я убью его, – предупредила она. – Одно движение, жалкий человечек, и я его прикончу.

– Не надо, – задыхаясь, пробормотал я.

Ее улыбка стала чуть шире, когда она посмотрела на меч, все еще гудевший наподобие мощного рассерженного хора. Пауза затягивалась.

– Когда-то я была такой же, как ты, – наконец произнесла она. В ее голубых глазах появилось нечто отвратительное. – Старалась защитить их. Вот дура.

– Правда? – спросил я. – Послушай, нам совсем не обязательно драться. Я с удовольствием поговорю с тобой. Выпьем кофе или, может, перекусим чем-нибудь? Что скажешь?

– Думаешь, меня волнуют твои мысли, маленький смертный? – ухмыльнулась она.

– Сначала выслушай, а потом решай, что тебя волнует, а что нет, – мягко ответил я.

Кажется, я сказал что-то не то. Ее лицо исказилось от чистейшей ярости.

– Как благочестиво! – бросила она. Затем оглядела меня с головы до ног и добавила: – Предлагаю тебе сделку в обмен на его жизнь.

– Кхм, – откашлялся я. – Слушаю.

– Отдай мне свои очки.

От этих слов сердце у меня замерло.

Внезапно во мне проснулся испуганный десятилетний мальчик.

– Отдай мне, – промурлыкала Миямунэ, – свои очки. Или я убью его. Немедленно.

– Если я это сделаю, – тихо произнес я, – ты уйдешь. Оставишь его в покое.

– До тех самых пор, пока ты жив и сможешь дышать, – ответила Миямунэ.

Я нервно сглотнул.

Стэн оказался здесь из-за меня.

Я убрал одну руку с рукоятки меча и потянулся к очкам.