напряжения и энергии, намного более сильной, чем та, которая исходила от заурядных смертных. Парень был худощавым, лицо – насколько мне удалось рассмотреть его профиль – усеивали прыщи.

Звезды и камни!

Это же колдун!

Подобные всплески магической энергии – обычное дело для молодых людей, которые открывают у себя необыкновенную силу и способности, как в их любимых детских книгах. В идеале, Белый Совет узнает о таких одаренных подростках и посылает кого-нибудь позаботиться о том, чтобы они научились должным образом управлять внезапно открывшимися талантами и не причинили никому вреда.

Но идеальная ситуация складывается слишком редко. По мере роста населения появлялось все больше одаренных детей, и вполне возможно, что трехсотлетние чародеи, возглавлявшие Белый Совет… слишком медленно адаптировались к изменениям, происходившим в мире смертных. Когда такие дети оставались незамеченными (а это случалось все чаще и чаще), проявления их способностей могли оказываться пугающими или даже жестокими, причем настолько, что им приходилось покидать дом и привычную среду. Эти ребята были вынуждены выживать в необычных для себя условиях и одновременно справляться со своими новообретенными способностями.

Многие из них использовали этот дар самым худшим, непростительным образом. Таких называли колдунами, и совет разбирался с ними раз и навсегда – довольно жестко.

Какое-то время я молча смотрел на парня.

Когда-то я и сам был таким же.

Затем я совершил не совсем привычный для себя поступок: развернулся и ушел.

* * *

– Что это было? – спросила Мэгги, когда я вернулся. Она выглядела встревоженной и ерзала на стуле.

Я подумал: пожалуй, не стоит ей ничего говорить. Она и так была слишком беспокойным ребенком. Но… За годы моей чародейской деятельности я понял, что если держать близких в неведении, это может закончиться плохо, даже когда я пытаюсь таким образом защитить их.

Я посмотрел на ее открытое серьезное личико с огромными глазами.

Да.

Не нужно было начинать отношения с дочерью, повторяя свои классические ошибки.

– Колдун, – тихо сказал я. – Юный чародей, неспособный контролировать свою силу. Очень опасный.

Она широко распахнула глаза:

– И оно с тобой дралось?

– Он, – поправил я. – Нет, я с ним не дрался.

– Почему?

– Потому что в большинстве случаев колдуны никому не желают зла, – объяснил я. – И даже не понимают, что с ними происходит. Никто не предупредил их, что́ случится, если они нарушат правила.

– Так нечестно, – проговорила Мэгги.

– Нечестно, – согласился я. – Но от этого они не становятся менее опасными.

– Разве ты не можешь помочь?

– Иногда могу, – тихо проговорил я. – Но сейчас я не уверен.

Она взяла картошку фри и обмакнула ее в большой холмик горчицы. Не кетчупа.

Что за дела?

С задумчивым видом слизав горчицу, она сказала:

– Но я же с тобой.

– Да, – подтвердил я. – И ты для меня важнее.

Она заглянула мне в глаза и улыбнулась:

– Они просто получают свою силу?

Я кивнул:

– Да, при рождении.

Она тоже кивнула и спросила:

– И я получу?

– Не исключено, – ответил я. – Нельзя сказать наверняка.

– Странно, – заметила Мэгги и протянула картошку Мышу, который тут же схватил ее. Затем взяла другой кусочек, обмакнула в горчицу и повторила хорошо отработанный цикл.

– Если это случится, ты научишь меня всему? Чтобы никто не пострадал?

– Если ты захочешь, – сказал я.

Она прикусила нижнюю губу и сосредоточенно уставилась на свои пальцы.

– А если… с тобой что-нибудь случится, кто будет учить меня?

Невидимый боксер ударил меня в живот.

– Со мной ничего не случится, – возразил я.

– Все может быть, – тихо сказала Мэгги. Эти слова прозвучали очень по-взрослому. Слишком по-взрослому для такой крохи. – Вдруг рядом никого не окажется. И я стану колдуньей.

Я глубоко вздохнул. Она видела, как убили ее приемных родителей. Жутким способом. Не исключено, что ей пришлось стать свидетельницей чего-то еще более ужасного. Она знала, каким страшным иногда бывает мир. И возможно, пережила намного больше, чем тот парень в черном худи.

– Возможно, – согласился я.

– Это могла быть я. – Она несколько раз кивнула своим мыслям и глубоко вздохнула, словно собиралась задержать дыхание. Затем взглянула на меня. – Я бы съела еще картошки фри. Мыш мне поможет.

– Ты уверена? – спросил я. – Наша прогулка может… закончиться очень быстро.

– Если кому-то нужна помощь, ты должен помочь ему, – сказала Мэгги. – Даже если сделать это очень непросто. Так говорила о тебе мисс Молли.

Ее взгляд был испытующим, изучающим. Провалиться мне на месте, но она осторожно оценивала меня, следила за моей реакцией. Такая юная и уже такая циничная.

Вероятно, она унаследовала это от матери.

– Да, – сказал я, чувствуя, как мое лицо растягивается в улыбке. – Да, именно так.

* * *

Я направился быстрым шагом обратно к темной тропинке. Отличительная особенность колдунов заключается в том, что они действительно чертовски опасны. Сами того не сознавая, они могут склониться в сторону черной магии, а это разлагает их психику, вызывая эффект привыкания. Колдуны, оказавшиеся во власти черной магии, совершают поступки, от которых у следователей и психологов волосы встают дыбом. Они не всегда съезжают с катушек, но в большинстве случаев происходит именно это. Люди, находящиеся в таком состоянии, лишь в редких случаях соглашаются тихо сдаться при встрече с чародеями Белого Совета.

Я вспомнил, как Стражи пришли за мной. Жутковатые ребята. Если бы я не устал так сильно, одним колдуном, убитым за сопротивление при аресте, стало бы больше.

Возможно, этот парень был опасным монстром. Излучаемая им чистая злоба служила тому достаточным доказательством.

Или же он был всего лишь испуганным подростком.

Я молча подошел к нему – в воздухе раздавался лишь стук моих шагов, – откашлялся и произнес:

– Привет.

Парень в худи обернулся, мельком глянул на меня и прорычал:

– Убирайтесь отсюда.

В его голосе ощущалась магическая сила, едва уловимая энергия, которая словно тянула меня за уши назад, заставляя развернуться и пойти другой дорогой.

Слишком явное принуждение. Я отмахнулся от него защитным жестом пальцев левой руки.

– Тише, парень, – сказал я. – Оставь эти штучки для туристов. Нам нужно поговорить.

Это сразу же привлекло его внимание. Он напряг спину и повернулся ко мне, пытаясь расправить плечи. Парень был невысоким, примерно пять футов и шесть дюймов, а его плечи выглядели до смешного узкими и сутулыми. Я осторожно подошел к нему и, прислонившись к ограде в нескольких футах от него, сложил руки на груди.

– Когда это случилось? Год назад? Полтора?

Он принял выжидающую позу дикого зверя – весь собранный, неподвижный, высматривающий, куда лучше бежать. Его взгляд был направлен в центр моей груди.

– Кто вы такой?

– Тот, кто пережил то