Президенты обсуждали региональные вопросы – от Кубы и Центральной Америки до Ближнего Востока, Южной Африки, Афганистана и Кореи. Горбачев был очень доволен тем, что они обсудили Афганистан в “неконфронтационной” тональности, а также тем, что Буш согласился спонсировать международную конференцию по Ближнему Востоку[1905]. Буш с восторгом вспоминал, в какой “дружеской атмосфере” проходило их общение, как они “подшучивали друг над другом” и как Горбачев “взрывался от хохота”, “энергичный, распаленный беседой, открытый самым разным предложениям”. Советский лидер не стал скрывать своих претензий к Ельцину. Буш спросил, какую роль тот будет играть, став главой российского парламента. Горбачев пылко ответил, что он человек несерьезный, скорее, оппортунист, и добавил: “Ельцин мог бы быть с нами, но он стал разрушителем”[1906].

Пребывание в Кэмп-Дэвиде оставило у всех хорошие воспоминания в том числе благодаря солнечной и теплой погоде – Горбачев даже отказался от галстука и пиджака в пользу серого пуловера с V-образным вырезом. День также скрасил случай на площадке для метания подков: Михаил Сергеевич закинул оранжевую подкову на штырь с первого раза. Один из помощников Буша взял ее, и к вечеру она была установлена на подставку. Буш подарил ее президенту Союза во время ужина, произнося тост. По словам Буша, Горбачева “переполняли эмоции”, и, слегка запинаясь, он начал говорить о том, как высоко ценит новые советско-американские отношения и его личный контакт с американским президентом. В телефонных разговорах на протяжении следующих полутора лет, стремясь воссоздать атмосферу, царившую в Кэмп-Дэвиде, Буш будет вспоминать триумф Горбачева в метании подков. Даже инцидент с гольф-каром не испортил никому настроение. Президенты отправились на экскурсию по резиденции, и за руль сел глава СССР. Увидев старого горбачевского врага Роберта Гейтса, лидеры помахали ему, и в это мгновение Горбачев потерял управление, едва не перевернув машину и не въехав в дерево. День не омрачили даже тщетные попытки Горбачева поговорить о финансовой помощи Союзу. После ужина он отвел Буша в сторону и признался, что не хотел поднимать денежный вопрос при своих консультантах. Но американский президент в очередной раз уклонился от разговора, упомянув “сложные политические вопросы”, такие как Куба и Германия, и возможность выдачи частных кредитов, гарантированных государством. Буш добавил, что “есть и другие проблемы, которые требуют внимания”. Позднее он пояснил, что в тот момент не мог сказать всего напрямую, но осознавал, что Горбачеву “необходимо сохранить лицо, хотя в Союзе все разваливается”. Буш пытался дать ему такую возможность, но в то же время понимал: “Мы не могли предоставить им 20 миллиардов долларов для финансирования экономики, если они не проведут глубоких экономических реформ, но даже тогда у нас не было этих денег”[1907].

Горбачев также не был готов говорить на любые темы – существовал один вопрос, который мог сорвать все советско-американские переговоры, однако Буш предпочел обойти его стороной. Американский президент был осведомлен о том, что Москва активно разрабатывает биологическое оружие (БО), которое может сравниться по разрушительности с ядерным. Бактериологические бомбы начали создавать еще в 1920-е годы, а к 1970-м и 1980-м годам популярность подобных проектов сильно возросла. СССР построил первый в мире завод по производству биологического оружия в промышленных масштабах, и там ученые пытались создать микроорганизмы, устойчивые ко всем известным лекарствам. Неизвестно, насколько глубоко Горбачев был осведомлен о этом, однако он понимал, что Советы нарушают Конвенцию о БО, подписанную ими в 1972 году, которая запрещала работу над подобным оружием. В феврале 1986 года он утвердил пятилетний план разработки БО, а 15 мая 1990 года получил сверхсекретный отчет, в котором, однако, замалчивались некоторые аспекты. Но даже если он действительно не знал всего, США и Великобритания ввели его в курс дела, поскольку получили информацию от советских перебежчиков. Послы Мэтлок и Брейтуэйт передали некоторые сведения Черняеву 14 мая 1990 года, Буш откровенно поговорил с Горбачевым в Кэмп-Дэвиде, а Маргарет Тэтчер – на встрече 8 июня.

Советский лидер пытался опровергнуть доводы Буша и Тэтчер, предложив серию поездок на советские и американские исследовательские объекты. Схожим образом он отвечал на вопросы Джеймса Бейкера, Джона Мейджора (преемника Тэтчер на посту премьер-министра) и Буша в 1991 году. Англичане и американцы не говорили всего, что знали, опасаясь, что американские противники Кремля, и без того нападавшие на Москву за нарушение ряда соглашений, сорвут важные переговоры по вопросам ядерного оружия. В итоге Советы продолжали работу над программой, пока не распался Союз и Ельцин не наложил ограничения на подобные исследования.

Почему Горбачев скрывал правду? Не исключено, что он боялся разглашать подобную информацию, поскольку это могло разрушить тот новый мир, который он строил вместе с Западом. Или, возможно, так он хотел отблагодарить военных, которые поддержали его радикальные предложения по ядерному разоружению. Но какова бы ни была причина, поведение Горбачева демонстрировало, что, несмотря на свой идеализм, он был способен вести Realpolitik и успокаивать советских коммунистов, что, в свою очередь, было на руку американским консерваторам, которые долгое время скептически относились к намерениям Горбачева[1908].

Как и поездка 1987 года, последний тур Горбачевых по Америке включал в себя различные торжественные мероприятия, и помимо Вашингтона и Нью-Йорка чете предстояло посетить Миннесоту и Калифорнию, где их принимали даже с большим энтузиазмом. Однако столицу советскому лидеру на этот раз покорить не удалось.

Одним из ключевых моментов вашингтонской программы был грандиозный ужин, где подавались икра и котлеты по-киевски, которые советское посольство приготовило специально для гостей – американских “интеллектуалов и общественных деятелей”. В СССР их бы назвали интеллигенцией, и Горбачевы неустанно поддерживали подобные слои общества в Москве. Среди приглашенных было несколько ученых и два художника (Роберт Раушенберг и Эндрю Уайет), а кинозвезд (Грегори Пек, Дуглас Фэрбенкс-младший и Джейн Фонда) пришло больше, чем писателей (Рей Брэдбери и Айзек Азимов). “Полагаю, не все знают, что означает слово интеллектуал”, – снисходительно прокомментировал ситуацию историк литературы и культуры Дмитрий Лихачев, который присутствовал на ужине вместе с другими светочами советской науки. Представитель Белого дома затем рассказал одному журналисту, что список приглашенных составлялся в Кремле и что Раиса Горбачева отдельно просила включить в него некоторых звезд Голливуда. Хотя надо сказать, что культурный статус актеров в России традиционно выше, чем в Голливуде, а степень “звездности”, как и зарплаты, ниже.