– Глупость или нет, но решение приняла Федерация, причем даже не по моей инициативе. Меня всего лишь выбрали хранителем реквизита. Если сниму, на меня весь мир обидится.

– А если не снимешь, обижусь я!

– Придется пережить, – тролль философски пожал плечами. – Не в первый раз ты на меня дуться станешь, тем более что тебе теперь по возрасту снова положено капризничать. Ты погоди, у меня еще куча репортажей из Сураграша записана, я целый мемориальный уголок намерен обустроить. В воспитательных целях для молодежи, так сказать.

– Мастер!

– Да, обиженная ты моя?

– Я… я… мы еще вернемся к теме!

– Обязательно, – согласился Караби. – Можем даже на матах. И ты даже попробуешь меня уронить. Способности сохранила? Вот и попробуешь побить дряхлого старика.

– Госпожа Хина, давай вернемся домой, скоро ужин, – попросила Рэнна. В ее голосе явно мелькнули обиженные и раздраженные нотки, но их тут же сменила теплая улыбка. – Мы еще пообщаемся, мастер, и не надейся от меня отболтаться. Я, знаешь ли, уже не та застенчивая девчонка, что двад… Госпожа Хина, пойдем домой, я есть хочу. – На сей раз ее в ее голосе прозвучали совершенно нормальные детские интонации, а личико скуксилось и стало капризным. Она потерла кулачками глаза.

– Пойдемте, – согласилась воспитательница. – Нами, вставай. Застегнись, на улице холодает. Господин Караби, спасибо, что уделил нам время.

Когда они шли по улице, Намида, крепко держащийся за руку воспитательницы, неуверенно спросил:

– А меня правда возьмут туда учиться? Правда-правда?

– Правда, – согласилась Хина, совершенно не уверенная в своих словах.

– Но ты должен учиться хорошо, Нами, – добавила Рэнна. – Если тебя выгонят из-за того, что ленишься или не стараешься, ты очень сильно меня подведешь.

– Я не подведу! – горячо сказал мальчик. – Я очень постараюсь!

– Вот и молодец, – похвалила Хина. – Но только не забывай: ты еще должен хорошо учиться и в обычной школе. Если станешь пропускать занятия или получать мало баллов, тебя перестанут отпускать к мастеру Караби.

– Угу, – кивнул Намида. – Я буду очень хорошо учиться и там, и там, госпожа Хина. Обещаю!

Дальше шли в молчании. Уже неподалеку от детского дома Хина сообразил, что есть проблемы и иного рода. Если в детском доме узнают, что мальчика одного-единственного отдали учиться искусству Пути, от зависти его просто со свету сживут. Нужно придумать, как объяснять его регулярные отлучки, и позаботиться, чтобы он сам не проговорился. И еще ему, наверное, как-то надо упражняться самостоятельно – но где? Не на пятачке же за котельной! Интересно, что посоветует Рэнна?

Словно ощутив на себе задумчивый взгляд воспитательницы, девочка подняла лицо и сонно улыбнулась, продемонстрировав щербатые зубы. Сейчас райнин и одна из величайших дочерей рода человеческого ничем не отличалась от обычного ребенка. Она крепко держалась за подол хининого пальто и семенила маленькими ножками, сосредоточенно переступая через трещинки в асфальте.

Я не стану тебя бояться, мысленно пообещала ей Хина. Я совершенно ничего не понимаю, но сердцем чувствую, что вреда мне ты не причинишь. Только ты не пугай меня больше, ладно?

В сгустившихся сумерках прозвучала первая сирена цунами-предупреждения.

04.08.1433, вододень, Академия Высокого Стиля / 12.03.867, златодень, Масария

В распахнутое окно врывался летний ветер, напоенный запахами цветущей зелени. Лучи высоко стоящего солнца пробивались сквозь колышущуюся листву, и игривый солнечный зайчик скакал по лицу, то и дело пробегая по глазам своими мягкими шаловливыми лапками.

Не открывая глаз, Мира широко зевнула. Странно, подумалось ей. Уже день вовсю – а она все еще валяется в постели, и звонок подъема не тарахтел в коридоре. И Хана с Бо не теребят. А, наверное, после вчерашнего боя в Академии воспитатели решили дать всем выспаться. И правильно. Можно же хоть раз в году…

Мира резко села на кровати и перепуганно огляделась. Где она? Ведь она… сражалась? Вчера? Или не вчера? Ее тело само собой съежилось, вспоминая страшную боль, на несколько мгновений охватившую ее, когда погибающий в портале дракон опалил ее своим пламенем. Кровать, на которой она проснулась, стояла одна-одинешенька в небольшой, сажень на две, комнате. В углу возле двери – облупленный платяной шкаф, в другом углу – такой же старый обшарпанный стол и стул с мягким сиденьем. На деревянном полу возле кровати вышитый тряпичный половичок. И все. И оконная рама – странная, не открывающаяся наружу, а сдвинутая вбок, из непонятного гладко-белого материала.

Где она? В больнице?

Она поднесла ладони к глазам. Обе обычные, без единого постороннего следа. И никакой боли не чувствуется, хотя от давешнего шершня на правой должен остаться огромный ожог, а то и шрам. Мира поспешно ощупала голову. Ничего необычного – просто волосы, и, опять же, никакой боли. Волосы? Их же наверняка спалило пламенем! Ну и ну! Неужели ее сумели так замечательно вылечить? Но… сколько же времени тогда прошло, если волосы успели отрасти?

Над ухом тонко зазвенело. Девочка подняла голову и обмерла. В воздухе над ней висела самая настоящая фея. Небольшая, с ладонь, нагая женщина с большими стрекозиными (наверное) крыльями за спиной, сейчас мерцающими размытой радугой.

– Подъем! – хрустальным колокольчиком прозвенела фея. – Обед ждет! Подъем! За мной!

Она описала по комнате несколько стремительных кругов, подлетела к двери и, толкнув ее, выскользнула в приоткрывшуюся щель. Мира потерла глаза руками. Наверное, она еще не проснулась, и ей снится всякая чепуха. Она слезла с постели и подошла к окну. За ним во все стороны шелестели все те же деревья с небольшими пятипалыми листьями. Повсюду в кронах виднелись высокие белые цветы-свечки. Бодрящий запах свежей зелени снова пахнул ей в лицо. Она еще больше сдвинула раму и попыталась дотянуться до ветки, но не достала, потеряла равновесие и чуть не вывалилась со второго этажа.

Цветы? Но ведь сейчас разгар лета. Или – уже не «сейчас»? Может, она провалялась без сознания в волшебном сне до самой весны?

В животе забурчало. Что там фея упомянула про обед, если она, конечно, не приснилась? Только сейчас Мира сообразила, что на ней надета лишь легкая тонкая ночная рубашка до колен. Разве можно показаться в такой на глаза незнакомым людям? Конечно, если она в больнице, то врачу можно, но, похоже, она все-таки не в больнице. Девочка заглянула в шкаф. Ой! Ее форма, выглаженная и вычищенная, аккуратно висела на плечиках, а внизу стояли до блеска начищенные туфли. Она быстро переоделась, тщательно расправила морщинки на гольфах и пожалела, что в комнате нет зеркала. А вдруг что-то не в порядке? А ведь что-то действительно не в порядке, она это чувствует.