Глашатай Арены содрогнулся от гнева.

– Святотатство! – прогремел он. – Вы оскверняете…

Женщина, почти не сбившись с шага, занесла руку и метнула копье. Древко пронзило воздух, жар, свет факелов, и блестящее острие, войдя в открытый рот глашатая, вышло сквозь загривок. Человек повалился, как заколотая свинья.

Потрясенное молчание шатром накрыло Арену. Женщина засмеялась – светло, радостно, победно. И тогда толпа взорвалась. Десять тысяч зрителей взметнулись на ноги, забили пятками по настилу, бешено заорали. Дюжина стражников ворвались в круг, размахивая мечами и дубинками.

– Вот и все, – заметил Кочет.

Талал уже увлекал Бьен к отсеку Коземорда. Рук шагнул за ними и замер, остановленный каким-то внутренним чувством.

– Стойте! – выкрикнул он.

Кеттрал крепко держал за плечо растерявшуюся Бьен.

– Надо уходить, Рук! – крикнул он в ответ.

На полпути к середине круга первый из стражников упал. Стрела пробила ему горло. Еще полмгновения, и другой повалился на колени, сжимая торчащее из живота древко. Рухнули третий, четвертый. Оставшиеся на ногах завертелись, отыскивая врага, но умерли, так и не успев его увидеть.

Жаба со свирепым рыком, высоко подняв щит, ринулся на ближайшего из нагих копьеносцев. Он успел сделать четыре шага, прежде чем стрела вошла ему в затылок, сбив на песок.

Талал остановился и придержал Бьен.

Змеиная Кость медленно поворачивалась на месте, скалила зубы, выставив перед собой клещи, как загнанный в ловушку зверь.

– Вот такого, – признался, небрежно растрепав свой гребень, Кочет, – я не ожидал.

– Аннурцы? – Рук взглянул на Талала.

Солдат не совсем уверенно покачал головой.

Наверху, на трибунах кричали, бранились, пытались выбраться, спасались из-под ног бегущих. Ванг Во скрылась из вида, но другие верховные жрецы в ложе на высокой корабельной палубе повскакали на ноги, указывали куда-то, выкрикивали приказы, не исполнимые ни для зеленых рубашек, ни для стражи Арены. За десяток-другой ударов сердца все кругом обрушилось в безумие.

Потом появились кхуаны.

Конечно, Рук уже видел одного в дельте – распятого вуо-тонами, не сдавшегося, но полумертвого. И слышал рассказ об их налете. И все же действительность застала его врасплох.

Нетопыри чуть не вдвое превосходили его ростом, а размахом крыльев равнялись с челнами «ласточкин хвост». Такие крупные создания не бывают особенно проворными, но эти оказались головокружительно быстры, нарезали в воздухе темные дуги, хватали жрецов зубами и когтями, утаскивали за круг факельного света и оттуда бросали. Какая-то женщина в падении размахивала руками, словно надеялась полететь. Она разбилась о песок арены. Другие уже в воздухе обмякли старыми тряпками. Кто-то додумался подвесить фонарики к обломкам реи, и теперь каждому был виден примостившийся на них, сложивший крылья кхуан и тело в его пасти. Схваченный жрец пихался, корчился, отчаянно протягивал руки. Челюсти сомкнулись – человек дернулся и затих.

– Нам надо уходить, – хладнокровно произнес Талал.

– Застрелят, – мотнула головой Бьен.

– Уловив мудрое слово, прислушайтесь!

Обернувшись, Рук увидел за шаг от себя женщину в аксоче. Та обливалась потом, но улыбалась безмятежно, можно сказать, милостиво. Ошейник у нее на шее подергивался, будто переваривал что-то.

– Останьтесь здесь, – сказала она, – и вам не будет вреда.

Еще два вестника – это слово все больше казалось неуместным – разместились так, чтобы вместе с женщиной образовать треугольник посреди круга.

– Эти… жрецы, – неумело выговорила женщина, – отказались склониться перед Владыкой, и потому их устраняют. Вы же…

Она пробежала взглядом по лоснящемуся телу Кочета.

– Вы воины. Повинуйтесь ему, как должно, и, быть может, он даже удостоит вас аксоча.

Бьен содрогнулась.

– Теперь вижу стрелков, – сообщил Талал.

Он прикрыл глаза ладонью, вглядываясь в трибуны. Рук не понимал, как там можно что-то разглядеть.

– Народ их разорвет, – прошипела Змеиная Кость.

– Нет, – покачал головой Талал. – Стрелков охраняют другие, с копьями и мечами. Они распределились по рядам группами по десять-двадцать человек.

– Кто вы? – обратился к женщине Рук.

Та вместо ответа опустилась на колени, чтобы выдернуть свое копье изо рта глашатая, провела по наконечнику пальцем и слизнула кровь. Она улыбалась, нисколько не тревожимая хаосом вокруг.

– Мы – вечно возрожденные, благословленные вернуться в жизнь рашкта-бхурами.

Бьен прикипела взглядом к передергивающейся чешуйчатой шкуре ее аксоча.

Рук посмотрел в отсек Коземорда. В пустой отсек.

Сам мастер, конечно, вскарабкался на дощатый помост, чтобы видеть бой. Он и теперь сидел там – невозмутимо, развернув над собой красный зонт, словно выбрался на прогулку в погожий денек. А вот проломленная доска в отсеке исчезла. Исчезли и Чудовище с Мышонком и Тупицей.

«Умно», – невесело подумал Рук.

Они, верно, разыграли свою карту во время налета кхуанов. В сумятице никто не заметил, а если и заметил, что с того? Стражники сражались и умирали. Троица воров, должно быть, уже под трибунами, на полпути к свободе. Рук измерил глазами расстояние до отсека: двадцать пять шагов. Двадцать пять шагов под прицелом разместившихся над кругом стрелков. Недалеко. Непреодолимо.

Рук еще искал выход, когда с грохотом растворились большие ворота.

Он вместе с Талалом и Бьен, вместе с Костью и Кочетом, со всей Ареной развернулся к поднимавшейся железной решетке. Темнота под ней взревела. Рук половчее перехватил оружие.

В свет факелов ворвался ужас.

– Чудовище, – мотнув головой, шепнула Бьен.

Рук не нашел бы другого слова.

Создание больше рослой лошади двигалось не на лошадиных ногах, а семенило на ловких обезьяньих лапах – шесть лап, под необычным углом крепившихся к блестящему лысому тулову. Морда со свиным рылом, клыки, тяжелые челюсти и кошмарные крошечные, почти человеческие глаза. Рядом с чудовищем шла еще одна женщина в ошейнике. У этой вместо копья было подобие стрекала, которым она погоняла тварь, направляя ее вдоль стены круга.

На поручнях загородки несколькими шагами дальше повис человек. Рук не знал, сбросили его с неба или он сорвался, пытаясь выбраться из давки. Если искал спасения, то лучше ему было бежать в другую сторону. Женщина отдала короткий приказ и хлестнула свое чудовище по бедру. Тварь повернулась, ухватила повисшего, взревела и оторвала ему руку. Человеческий вопль затерялся в крике толпы. Отброшенный на песок мужчина пополз в сторону, истекая кровью, а тварь подняла и запихнула себе в пасть оторванную руку.

– Что это? – тихо спросил Талал.

– Один из шава. – Женщина в аксоче сияла. – Мы зовем его Провозвестником. Он идет впереди.

– Впереди чего? – опешила Бьен.

Словно отвечая ей, в открытые ворота вступило войско.

За прожитые в городе пятнадцать лет Рук не раз видел аннурских легионеров и домбангских зеленых рубашек. Видел, как маршируют и сражаются солдаты, но такого не встречал. Вливающаяся на арену колонна двигалась с неестественной точностью, располагаясь по кругу так, словно годами отрабатывала маневр.