Ни у Никсона, ни у Киссинджера, ни у кого-либо другого не было иллюзий насчет того, какая судьба ожидает Южный Вьетнам после ухода американцев. Но президента и его ближайшего советника отныне заботило только одно: обеспечить «пристойную паузу» продолжительностью от полутора до двух лет между их уходом и падением режима, чтобы сохранить видимость приверженности США своим обещаниям. Эти двое были гораздо честнее с врагами Америки — Китаем и СССР, чем с ее друзьями. Их почитатели оправдывают их тем, что, во-первых, президенту и советнику досталось тяжелое наследство: им нужно было вывести свою страну из войны, которая была начата не ими, и, во-вторых, они делали все возможное, чтобы как можно лучше разыграть унаследованную ими проигрышную комбинацию. Первый из этих двух аргументов справедлив, однако историческое обвинение против них заключается в том, что они еще несколько лет продолжали бессмысленную бойню с единственной целью: из соображений собственной политической выгоды скрыть от американского электората неизбежность унизительного поражения в Индокитае.

В начале 1972 г. майор Уолт Бумер служил советником в южновьетнамском батальоне морской пехоты на базе «Содж» в провинции Куангчи. Перед его очередным отъездом во Вьетнам из Бетесда, Мэриленд, его жена Адель с обреченным недоумением сказала: «Я не могу понять, почему ты это делаешь». На что Бумер ответил: «Это мой долг. Я — солдат»[1226]. Прибыв в Дананг, он был потрясен увиденным: огромные базы, покинутые американскими военными, стояли в запустении, уже тронутые следами разрушения. Он обнаружил, что вьетнамские морпехи ненавидели его предшественника за высокомерно-презрительную манеру общения, и ему пришлось потратить немало времени и сил, чтобы наладить контакт. Бумер был обеспокоен огромной пропастью между офицерами и рядовыми: «Майор насаждал дисциплину, лупя всех направо и налево своей тростью. Я знал, что, когда мы окажемся в тяжелой ситуации, это вызовет большие проблемы. Мне было одиноко — я много читал, много тренировался. Признаться, мне было некомфортно с ними. Они не хотели больше воевать — они выгорели». Американец настаивал на ведении активного патрулирования, но после того, как одна группа оказалась втянутой в интенсивный огневой контакт, майор отказался посылать своих людей в патрули. «Мы должны помешать им наращивать силы!» — попытался настоять Бумер. В ответ вьетнамец только пожал плечам: «У нас не хватит для этого сил». Американец не считал их трусами: «Просто у них был такой менталитет: не рисковать своей головой, когда этого можно избежать». Однако в скором времени сотни тысяч южновьетнамских солдат и офицеров стали перед необходимостью противостоять реальной и неумолимой угрозе, сражаясь не на жизнь, а на смерть за выживание своей страны.

Подполковник Джерри Терли находился с ознакомительным визитом в штабе 3-й дивизии ВСРВ в г. Куангчи и 29 марта 1972 г. должен был вылететь обратно в Сайгон, но его вертолет задержался по техническим причинам. В полдень на следующий день «разверзся ад». Растоптав последние остатки Женевских соглашений 1954 г., коммунисты развернули одновременное массированное вторжение в провинцию Куангчи с севера, через демилитаризованную зону, и с запада, с территории Лаоса. Несмотря на то что о готовящемся наступлении было известно заранее, противник сумел застигнуть союзников врасплох. Используя танки и тяжелую артиллерию, северяне одну за другой сметали базы огневой поддержки. Через несколько дней начальник штаба ВНА генерал Ван Тиен Зунг приказал начать крупномасштабные наступления на Центральном нагорье в направлении Контума и на юге в направлении Анлока, находящегося всего в 100 км от Сайгона, в то время как Вьетконг и регулярные части ВНА активизировали боевые действия в дельте Меконга. Союзники были потрясены не только мощью этих ударов, но и новейшим советским и китайским вооружением, которое задействовали ВНА: около 600 легких и тяжелых танков; современные переносные зенитно-ракетные комплексы «Стрела-2»; противотанковые гранатометы, включая ПТУРы «Малютка». Тысячи военнослужащих ВНА прошли обучение за границей, в основном в странах Восточной Европы, чтобы научиться обращению с новым оружием[1227].

Между тем на севере страны разворачивалась катастрофа. Командующий I корпусом генерал Хоанг Суан Лам отказывался признавать масштабы вторжения. Как впоследствии объяснил генерал Вьен, «Лам не хотел сообщать плохие новости»[1228]. Генерал Крейтон Абрамс и посол Эллсворт Бункер улетели из Сайгона на Пасху. Глава КОВПВ находился вместе с женой в Бангкоке, завершая свой процесс перехода из протестантской методистской церкви в католицизм. Его заместитель Фред Вейанд, на которого временно легли обязанности командующего, старался прекратить панические разговоры: «Но, какие бы слова вы ни использовали, суть от этого не менялась: это была чертова лавина людей и техники, которая катилась на нас с нескольких направлений»[1229]. Коммунисты приурочили наступление к началу сезона дождей в провинции Куангчи, поэтому первое время низкая плотная облачность в значительной мере защищала их от ударов американской авиации.

Утром 2 апреля, в Пасхальное воскресенье, разведка обнаружила колонну танков ВНА, направлявшихся на юг к мосту через реку Кыавьет в Донгха. В 09:15 задержавшемуся в г. Куангчи Джерри Терли сообщили о том, что он назначается старшим советником в 3-й дивизии ВСРВ, в которой после бегства дивизионного командира и прежнего американского советника начался коллапс. Терли был настолько удивлен этим приказом, что для подтверждения его подлинности потребовал назвать номер социального страхования полковника, который отдал это распоряжение[1230]. Позже Терли так описал происходившее: «Офицеры дивизионного штаба и их подчиненные просто встали, взяли личные вещи и покинули командный бункер. Старшие офицеры сбежали первыми. Карты и секретные документы так и остались лежать на столах; радиостанции были брошены. Постепенно хаос охватил всю базу; испуганные люди, переставшие быть военными, метались в поисках транспортных средств. Американские военные с рациями и стереоаппаратурой в руках спешили к вертолетной зоне; на их лицах были написаны страх и отчаяние. Это был трагический день».

Терли приказал одному из собравшихся бежать американских офицеров остаться; позже ему пришлось повторить этот приказ еще дважды. Он осознавал всю безысходность ситуации: погода ограничивала полеты авиации, пехота ВСРВ разбегалась на глазах, их артиллерия молчала, а северовьетнамские танки стремительно двигались в направлении столицы провинции. Когда Абрамс в срочном порядке вернулся в Сайгон, ему доложили, что «подполковник морской пехоты, советник в дивизионной штаб-квартире в г. Куангчи, сообщает, что ситуация там отчаянная»[1231]. Однако начальник Терли, генерал-майор Фред Кроесен в Дананге, заявил, что его человек на месте ошибается и поддался необоснованной панике.