чем в лимонах. Еще: «Душистый горошек» Герлэн. Дрянь Piver (должно быть жидовская — бывшая — марка) «Вина-вер, Пассовер». Не мог найти, все изъездил. У Герлэн обещали. Готов — за сколько угодно! Буду искать, ждать. Еще: antigrippal. Изволь принять перед Рождеством: твой срок, запомнил я. Да о ком же мне помнить-то?! Кем — _ж_и_в_у?! Только Олюнкой да… своими мечтами в творческом. Все. Еще: 2 коробочки сластей — прости, если неважные. 1 пакетик «любимых», золотистых конфет. Всего, кажется, 10 вещей (больших и малых). А может быть и… одиннадцать? А?! Да? А «Ванюрка»-то… — «Под небом»? Он был тогда лучше. Это было у художника Калиниченко, в его имении, Рязанской губернии, за несколько дней до проклятой революции. Я у него угорел, не хотел позировать. Дал ему 20 мин. Он мазал, чем попало. И… кажется слюнил даже. После кончины Оли я все — или большую часть — разбросал по людям, хотел _у_х_о_д_и_т_ь. Отдал и оригинал Зеелеру567, другу Репина. Он мне не отдал назад, я хотел — для тебя! — а — отлично — дал воспроизвести меня еще 2 шт., больше и меньше.

А[нна] В[асильевна] ждет письма. Сегодня я не хочу из постели, — холодно. Ел кашу! Чу-до. Ах, как ты богато кормила о. Д[ионисия]. Где мне такая роскошь… но ем прилично. Сегодня — куриный суп, жареная курица, каша. Как она торопит, эта А[нна] В[асильевна]! Ей на работу надо, у меня она с 8 до 3 ч. Ну, сегодня буду подробно все писать. Помни: Анна Семеновна едет завтра, 18-го. Кажется заедет в Брюссель, — не знаю. Сейчас же звони ей, как получишь. Я ей писал, что ты кого-нибудь пришлешь за посылкой. Лучше, если сможешь свидеться. А знаешь, м. б. позовешь ее на день, [обыденный]? Ведь у вас все — два шага. Если бы ты ее увидала, она — тебя! — Хочу ли чтобы ты была в Париже? И ты еще спрашиваешь? Узнай у ней — условия наши. В Hôtel Royal Versailles все занято. Но я бы походил, нашел _х_о_р_о_ш_и_й_ — найду ли только? О, как хочу видеть тебя! Так хочу и — страшусь за тебя. Знаешь, отложим до тепла? Я хочу быть бодрым. Бог даст — окрепну, буду очень строг к себе. Целую, целую, целую. Голубонька моя Оля. Твой всегда, — весь — Ванёк

231

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

22. XI.42

Милый мой Ванечка, 18-го я получила твои радостные письма, и так вся просияла, что лучше тебе, что ты «почти здоров», мой светик. Я получила 2 письма и открытку от 14-го. Писала тебе 18-го, 19-го кончала, но не успела отправить, как мое «сомнительное» кровотечение (т. е. очень слабое и после него только кровяные «галочки») разразилось 20-го настоящим кровоизлиянием. М. б. оттого, что я 19-го должна была вставать, т. к. все наши уезжали на похороны Фасиного папы. За мной должна была ходить девчонка, но она провалилась куда-то… и я не могла ее дозваться. Но не знаю от этого ли. Так как только в 9 ч. утра на другой день началось. Часов с 4-х вечера и до сегодня ничего больше нет. Лежала это время пластом, т. ч. и писать тебе не могла. А сегодня могу полусидя писать. Ты уж наверное ждешь. Dr. v. Capellen ничего теперь не знает и уже готов видеть какие-то «образования», кажется «haemalgiom» (?) или что-то в этом роде, не полип, т. к. последний растет, а это, — ну такая маленькая кровяная «опухоль», что ли? Но тоже не уверен, а лишь предполагает. 20-го было у нас смятение, тем более, что дома была лишь мама да Tylly (А. был опять на похоронах), а мама не говорит еще достаточно по-голландски, Tylly же не умеет соединить телефон. Кое-как научила ее. Позвали доктора. Работника велела позвать и просила его разыскать на похоронах телефоном Арнольда, чтобы не до позднего вечера там оставался, а знал, что я больна. В отчаянии я позвала из Гааги и эту «знахарку». На другой день она была. Она только молилась и гладила меня, сказав сразу же, что у меня больна левая почка. О ней напишу особо, а сейчас мне писать трудно, а сказать хочется много. Ванечка, о тебе: ты обязательно поезжай, и на деле в пансион. Отдохни! Или же в отопляемом отеле поживи. И пиши в тепле-то! Чудно работать в тепле. Но не надрывайся сразу. Я не читала твое «Зима встала» и, конечно, очень ее хочу, но не труди себя! Перепиской-то. Понимаю, дружок, как больно тебе писать об отце… заканчивать «Лето Господне». Как хорошо понимаю. А «Пути» ты так и отставил? Неужели? Ванёк, без II-ой части, или: без II-ой и… III-ей, одним словом без окончания, они останутся куцыми. И такая дивная твоя эта вещь… Ведь каждый читатель, прочитав: «летела в ветре, придерживая шляпку»568 (кажется так?), начинает томиться:…«что же дальше????» Разве ты сам не чувствуешь этого, Ваня? Ведь Даринька еще не начинала жить сама, она только вошла в жизнь… И что же? Закончи сперва «Пути». Впрочем, как ты сам знаешь. Ах, еще: я браню тебя! К чему опять духи?? Ванюша, это же безумие — у меня их на всю жизнь. Не покупай же! Не посылай! Я писала на магазин в Гааге для Анны Семеновны заказное, чтобы уловить ее наверняка, но пока никакого ответа. Лишь будет очень досадно, если я буду еще больна и не смогу повидать ее лично. Ванечка, тебе бульоны вредны, не знаю как из костей, но мясные — очень вредны. Помни это. Особенно телячьи.

У меня на этот раз вдруг «выявилось» нечто — камешек? Не знаю. Что-то беленькое, с одного конца острое, маленькое, очень плотное. Бросить: — стучит, как камень. Доктор смотрел — не знает. Надо послать v. Capellen. Очень малюсенькие нечто — вот такое[264]. М. б. откуда-нибудь попало, а не из меня, хотя все мы очень тщательно осматриваем. Если бы… из меня! То все бы разрешилось. Я пила в течение последнего месяца травы: 3 недели корешок какой-то + можжевельные ягоды, а последние 9–10 дней лист березы (настойку), одновременно со мной этот же курс лечения проделал один наш рабочий, у которого тоже были 2 раза кровоизлияния из левой же почки. (Но у него нашли 3 почки и приписали это патологическое явление его аномалии — но почему же он 55 лет жил и ничего не замечал?). И вот, и у него (его жена рассказывала),