– Послушай, Кира, – осторожно начал Платонов, – утебя еще есть возможность отказаться мне помочь. Ты не обязана это делать, иэто, в конце концов, может оказаться сложным и даже опасным. Я ведь ужеговорил, что тебе придется взять на работе отпуск и сидеть со мной дома.Подумай еще раз. Если ты не хочешь рисковать, я просто переночую у тебя и утромуйду, и ты никогда меня больше не увидишь, ну разве что случайно, как сегодня.Если же ты твердо решила мне помочь, то я сейчас расскажу тебе все по порядку иподробно, чтобы ты отчетливо понимала смысл каждой моей просьбы, суть каждогомоего задания. Мне очень важно, чтобы ты знала все и все понимала, потому чточеловек, который не понимает, легко может что-нибудь напутать. Ну так как?Подумаешь?

– Не буду, – улыбнулась Кира. – Рассказывай. Яготова выслушать твою историю.

– Раскаешься, – предупредил ее Платонов. Все сработало,как в хорошо отлаженном механизме. Длинная тирада, которую он только чтопроизнес, была сплошь составлена из крючков, на которые обычно попадалисьженщины. Главным из них было любопытство, ведь он говорил: не будешь помогать –уйду, ничего не рассказав, а согласишься – расскажу все без утайки. Была еще ивидимость свободы маневра: мол, подумай еще раз, принимай решение. Ерунда всеэто, коль привела к себе, значит, решилась. Ну и, разумеется, осознаниеважности возложенной на нее миссии. Все понимать, чтобы, не дай бог, ничего ненапутать, от этого так много зависит.

– Моя школьная учительница как-то сказала: всегда лучшежалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано. Рассказывай.

– Ну что ж… – Платонов вздохнул. – Тогда слушай. Восемьмесяцев назад один человек по фамилии Сыпко написал в Прокуратуру России письмоо том, что на заводе, где он работает, творятся какие-то безобразия. Продукцияракетостроения, которая в связи с конверсией осталась невостребованной, вместотого чтобы быть переданной для переработки на родственные предприятия в России,почему-то оказалась проданной какому-то товариществу с ограниченнойответственностью. Этот Сыпко работает на заводе бухгалтером, ведущим группудрагоценных металлов, занимается их учетом, списанием, оприходованием. Апоскольку в этих приборах драгметаллов много, то, естественно, их списанием иоформлением на них всей документации занимался тоже он. И вот ему сильно непонравилось, что приборы, которые до того всегда уходили на переработку врамках своей же отрасли, вдруг уплыли куда-то на сторону. Пока все понятно?

– Пока – да, – кивнула Кира. – Тебе чаю налить?

– Да, будь добра. Так вот, гражданин Сыпко пишет впрокуратуру письмо, из прокуратуры его пересылают в наше министерство, ипопадает оно на проверку ко мне, поскольку работаю я в главке по борьбе сорганизованной преступностью. Завод, на котором работает Сыпко, находится вУральске-18, я туда поехал, связался с работником милиции, который обслуживаетзавод, звали его Славой Агаевым. Хороший парень, молодой, толковый. Мы с нимдруг друга поняли и начали работать вместе. Теперь я хочу, чтобы ты обратилавнимание на одну деталь, это важно, Кира. Когда совершается убийство иначинается работа по раскрытию и расследованию преступления, из этого никтоникакого секрета не делает. Труп – он и есть труп, факт насильственной смертичеловека очевиден, и никому не приходит в голову это скрывать. Когда речь идето злоупотреблениях и махинациях, ситуация принципиально иная. Преступленияникто не видит, о нем могут догадываться, о нем могут даже знать достоверно,но, чтобы увидеть его воочию, нужно иметь массу подтверждающих это документов.И если хоть одного документа не окажется, суд не признает это преступлением.Мало ли что мне написал этот Сыпко! А ну как он врет? Или добросовестнозаблуждается? Или хочет свести с кем-то счеты и оговаривает невиновного?Поэтому по такого рода преступлениям работа идет не то что месяцами – бывает, игодами. Осторожненько, маленькими шажочками, чтобы не дай бог не спугнутьпреступников, а то ведь они в три секунды все документы уничтожат, и чем тыпотом будешь доказывать их преступную деятельность? И вот мы с Агаевым началипотихоньку-полегоньку подкапываться под эти махинации с приборами, содержащимидрагметаллы. А гражданину Сыпко неймется, знаешь, у нас таких людей называют«народные мстители». Они хорошие, порядочные люди, не желающие мириться снедостатками и закрывать глаза на явные нарушения, но они поднимают слишкоммного шума, в результате чего преступники успевают уничтожить следы своейдеятельности раньше, чем письмо дойдет до милиции. Такой вот «народныймститель» не желает понимать, что есть законность, что есть суды и прокуроры,что каждое обвинение нужно доказать, подтвердить документально. Он не хочетзнать о том, как трудно и долго добываются эти доказательства. Он написалписьмо в прокуратуру и желает немедленно видеть результат. А результатачегой-то нетути.

Дмитрий картинно развел руками, потом сделал большой глотоккрепкого чая с лимоном.

– И пишет гражданин Сыпко еще одно письмо с гневнымитребованиями призвать наконец администрацию завода к порядку. Было это месяцатри спустя после первого письма. В то время у меня еще начальник был прежний,который проблемы наши хорошо понимал, поэтому письмо гражданина Сыпко прочитали в стол сунул, даже мне о нем говорить не стал, чтобы зря не сердить. Я себеработаю, пытаюсь в Москве выяснить, что же это за товарищество такое подназванием «Артэкс» и кто ему лицензию на перепродажу приборов за границу выдал.Двигаюсь аккуратно, медленно, яко тать в нощи. А Славка Агаев в Уральскекопает, как происходит списание этих приборов, отправка, накладные добывает,счета и так далее. До этого места понятно?

– Угу, – промычала Кира, которая как раз в этот моментсунула в рот ложку с вареньем. – Давай дальше, очень интересно.

– Не страшно?

– Пока нет. А чего бояться-то?

– Ну гляди, – неопределенно хмыкнул Платонов. –Потом я, видно, все-таки сделал какое-то неосторожное движение, потому чтофирма «Артэкс» вдруг ни с того ни с сего объявила о своей самоликвидации, о чеми поместила сообщение в газете с предложением всем, кто имеет к ней имущественныепретензии, предъявить их в течение месяца со дня помещения объявления. Короче,все как у больших. И никаких документов по этой фирме раздобыть нельзя, в связис самоликвидацией все бумаги уничтожены. Одним словом, ку-ку, малышка, свадьбаотменяется в связи с отсутствием жениха и невесты. Мне, как ты понимаешь,обидно до соплей, но не смертельно. Во-первых, в моей богатой практике такоебывало много раз, а во-вторых, та же самая практика показывает, что те, ктоучудил историю с «Артэксом», не остановятся и не сделаются вмиг хорошими,решив, что уже наворовали достаточно. Они просто найдут другую фирму и будутпродолжать делать все то же самое. Так что шансы их выявить и доказать их винуостаются. Поэтому я долго не убивался по почившей в бозе фирме, а стал ждать,когда же она возродится. Теперь я скажу тебе еще одну важную вещь. Ты,наверное, книжки детективные читаешь, поэтому знаешь, что у каждого опера естьагентура. Знаешь?

– Конечно, – снова улыбнулась Кира. – Ты мне решилликбез устроить?