Он горестно махнул рукой. Говорил генерал Заточный совсемтихо, еле слышно, и от этого казалось, что он не сердится, а сокрушается ивот-вот заплачет. Мукиенко даже на какое-то мгновение стало неловко, мол, какже так, расстроил человека, чуть не до слез довел. Но в следующее мгновение онспохватился, сообразив, что генерал просто использует очередное «секретное»оружие, о котором тоже знали все и все равно попадались. И он, Мукиенко, чутьне попался.

– Кто ведет дело об убийстве Агаева? – спросил генерал.

– Петровка забрала. Но поскольку Агаев не москвич, наверное,создадут группу, кого-нибудь из главка привлекут. Тем более что там фигурируетнаш Платонов.

– Я вот что думаю, Артур, – по-прежнему тихо продолжалЗаточный. – Если Платонов действительно продался, это, конечно, плохо, этомы с тобой проморгали, но знать об этом всем окружающим совершеннонеобязательно. Тяжелые болячки надо пересиживать в карантине. Согласен?

Мукиенко молча кивнул, еще не понимая, куда ведет генерал.

– Если же твой Дмитрий чист, то надо костьми лечь, но помочьему оправдаться. Не надеяться, что это сделают добрые дяди с Петровки, априложить к этому максимум усилий. Поэтому нужно сделать так, чтобы в группе порасследованию убийства Агаева работал человек, которому мы с тобой можемабсолютно доверять. Этот человек должен, во-первых, быть настоящимпрофессионалом, чтобы суметь объективно разобраться в этой поганой истории, и,во-вторых, не желать Платонову зла, не иметь на него зуб. Есть у тебя такойчеловек на примете?

– Нет, Иван Алексеевич. Вы сами сказали, я здесь недавно,людей плохо знаю.

– Тогда я сам выберу. В соседнем главке есть подполковникРусанов. Я знаю, что они с Платоновым очень дружны, причем знают друг другамного лет. Если у тебя нет на примете никого лучше, я буду добиваться, чтобы сПетровкой сотрудничал именно он. Он крепкий сыщик, умница. Если Платонова можноспасти, он это сделает. Ну а уж если нельзя…

Заточный снова тихонько вздохнул, потер рукой лоб ипосмотрел на Мукиенко так, словно тот был его задушевным другом и сейчас он,генерал Заточный, собирается поделиться с ним самым сокровенным.

– Если нет, то можно надеяться, что грязь, которую оннакопает, не полетит во все стороны радужными брызгами. Русанов умеет держатьязык за зубами, много раз проверено. Ему сказать – все равно что в могилу. Нанего можно положиться. Ну как, Артур? Принимается?

– Конечно, Иван Алексеевич. Спасибо вам, – благодарнопроизнес полковник. – Я знаю, я виноват, признаю.

– Перестань, – поморщился Заточный. – Ошибкиисправлять надо, от битья себя в грудь еще никому легче не стало. Не казнись,Артур, Платонов твой сам сглупил, если не виноват, так нечего было сбегать. Онтебе как-нибудь объяснил происхождение денег на счету фирмы своей жены?

– Он сказал, что ничего об этом не знает.

– Совсем ничего?

– Совсем. В первый раз слышит.

– Вот это уже плохо. Ладно, Артур, будем прорываться. Врозыск Платонова объявили?

– Так точно. Сегодня утром видел ориентировку.

– Шустрые! – недобро усмехнулся генерал. –Конечно, в кармане убитого телетайпограмма лежит от какого-то Платонова из МВДс вызовом в Москву, а сам Платонов неизвестно где. Немудрено, что его первогоподозревают. Дерьмо! Жена-то его что говорит?

– Говорит, что пришла вчера с работы, а на автоответчикезапись, мол, срочно уезжаю в командировку, когда вернусь – не знаю, будузвонить.

– Явочные и конспиративные квартиры Платонова проверили?

– Пусто. Засады оставили.

– Любовница есть?

– Есть, тоже проверили. Она ничего не знает. Он и машинусвою возле министерства оставил.

– Да? Значит, не дурак, – устало констатировалЗаточный. – Ну что ж, будем надеяться на Русанова. Пусть уж лучше он егопокрывает, все равно сыщики с Петровки улик нароют выше крыши, но, уж еслиПлатонов не виноват, Русанов его вытащит. В этом я уверен.

Генералу Заточному понадобилось всего два с половиной часа,чтобы в состав следственно-оперативной группы, созданной для раскрытия ирасследования убийства капитана Вячеслава Агаева, был включен старшийоперуполномоченный Главного управления по борьбе с экономическимипреступлениями подполковник Сергей Русанов.

Юрий Ефимович Тарасов разваливался на кусочки, и Насте никакне удавалось собрать из этих кусочков единый цельный образ. Портрет погибшегоускользал от нее, никак не желая принять хоть какую-то определенную форму.Насте все время мешали две вещи: откровенная невоспитанность и бесцеремонностьТарасова и наличие в его квартире трех восточноевропейских овчарок. И то идругое было доказано и не являлось плодом чьего-то воображения, поэтому фактамиэтими пренебрегать было нельзя. В то же время все остальные черты личности ЮрияЕфимовича должны были улечься в пространство между этими двумя вешками. А онипочему-то не укладывались.

Зачем человеку, живущему не в собственном загородном доме, ав городской квартире, три крупные служебные собаки? Для продажи щенков? УТарасова все трое – мальчики, кобели. Для охраны? Достаточно одной, зачем жетри собаки?

Возможно, он замешан в каких-то очень и очень серьезныхделах, жизнь его подвергалась риску постоянно. Тогда понятно, почему у негобольше чем одна собака. Пока гуляешь с собакой, твоя квартира остаетсянезащищенной, и, вернувшись с прогулки, всегда есть риск нарваться либо нагостей, либо на взрыв. С собаками можно гулять по очереди, тогда квартиравсегда будет под надежной охраной. Ну, хорошо, объяснение для двух овчарок онанашла. Но три?! Куда ему три-то?

Возможно, он сумасшедший собачник. Возможно, он помешан наовчарках. В конце концов, у каждого человека в голове живет свой таракан. Нотогда непонятно, откуда такое патологическое стремление к чистоте и порядку.Иметь в городской квартире трех огромных линяющих собак, таскающих на лапахгрязь с улицы, постоянно готовить им еду, лавировать между тремя подстилками ишестью большими мисками (три для еды, три – для питья) – это значит жить впостоянном беспорядке. Убежденный принципиальный чистюля никогда не заведет вквартире трех больших собак. Юрий Ефимович Тарасов – владелец трех овчарокникак не совмещался с Тарасовым, носящимся по протокольному отделу с тряпкой ичистящим порошком. Человек, кидающийся ко всем подряд с дурацкими непрошенымисоветами, болтающий целый день не закрывая рта, плохо соединяется спредставлением о человеке, живущем в постоянной опасности и содержащем длясвоей охраны трех злобных сторожевых собак. Все время что-то не сходится. Какни вертела Анастасия Каменская факты, как ни крутила, но все время что-то былоне так.

Игорь Лесников занимался проработкой вопроса о том, могут липосторонние проходить в здание Совинцентра. Результаты его трудов тоже былималоутешительными: по правилам человек, не работающий в Совинцентре и неживущий в одной из трех гостиниц, мог пройти в здание только при наличиипропуска, заказанного специально для него. Но правило это практически несоблюдалось. Любой сотрудник Совинцентра мог, предъявив собственный пропуск,кивнуть на своего спутника и с магическими словами «Это со мной» провести вздание кого угодно. Более того, существовало несколько неконтролируемых илиплохо контролируемых входов, в частности, через гараж. Одним словом, ограничитьпоиски убийцы только зданием Совинцентра никак не удавалось. Через бюропропусков убийца пройти не мог, так как бюро открывается только в половинедесятого, а убийство Тарасова совершено в промежутке от восьми тридцати довосьми сорока пяти. Он мог пройти по собственному пропуску, если работал здесьже, или с кем-то из сотрудников, или через неконтролируемый вход. Ох, великаты, Россия-матушка, и народу на земле твоей живет много. А тот, кто убил ЮрияЕфимовича, может быть, и вовсе чужестранец, их в гостиницах-то, почитай, тритысячи человек проживает.