– Фуфло, – коротко резюмировал он.

– Это еще что значит? – оскалился Седар.

– А разве тут так много смыслов? Меры ваши – фуфло, а не воины.

– Но я их лидер! Значит, и я – фуфло?!

– Да, логика подсказывает примерно такой вариант.

– Триан, вы забываетесь, – упрекнула его Лукия.

– Извиниться могу только за форму, не за содержание. Уж лучше я вам сразу скажу, что меры космическому флоту даром не нужны, чем вы будете тратить время, мусоля эту версию.

У него не было права решающего голоса, эта привилегия принадлежала Лукии. Да и то ей предстояло посоветоваться с руководством флота, а потом только дать колонии ответ!

Но это в теории. На практике же, Триан знал особенности космического флота лучше, чем кто бы то ни было на «Северной короне». И он представлял Легион – ядро боевого корпуса.

Плюс ко всему, Триан никогда не ошибается. Это бесит – но это факт.

Лукия тоже понимала все это, но не желала сдаваться так просто:

– Почему вы считаете, что меры не будут восприняты как ценный ресурс?

– Начнем с того, что их универсальность – это так, предположение. Возможно, в другой воде они не смогут дышать. Или сразу же всплывут кверху задом. Это будет забавно, но для флота – бесполезно.

– Это неочевидно, понадобятся исследования, чтобы доказать такое, есть протокол! – заявил Стерлинг.

Вряд ли ему действительно хотелось поддержать меров. Нет, ему важнее было другое: хоть в чем-то превзойти Триана, поставить легионера на место. Беда в том, что свое место Триан выбирал исключительно сам.

– Для исследования нужны основания, а их нет. Меры – слишком плохие воины, чтобы вообще из-за них париться и начинать какие-то исследования.

Тут уж Седар не выдержал. Он и так долго терпел, напоминая себе, что он – лидер и не должен срываться на столь банальное хамство. Однако Триан умудрился ударить по самому дорогому: воинской чести.

И вот уже Седар на ногах, кресло – на полу, а остальные члены совета – в легкой панике. Для них меры были эталоном силы, поэтому они боялись того, что могло сейчас произойти. Даже капитан Лукия была несколько насторожена, она готовилась в любой момент вмешаться. Стерлинга и вовсе трясло, он просчитывал кратчайший путь до двери.

Из всех находящихся в комнате, только двое были абсолютно спокойны. Триан – потому что знал, что делает. И Альда – потому что понимала его планы.

Триан тоже поднялся из-за стола, но направился не к Седару, хотя тот уже напрягся. Напротив, легионер подошел к дальней стене, и теперь его и лидера меров разделял стол переговоров.

Обычно Триан поверх боевой формы носил свободный длинный плащ. Но когда легионер снимал его, становилось ясно, зачем ему столь странный для космоса предмет гардероба: под плащом он скрывал перевязь, на которой могло закрепляться сразу несколько видов оружия. Сегодня кожаные ремни удерживали у его спины шесть ножей.

Один из ножей Триан и достал теперь, задумчиво повертел в руках, изучая пальцем остроту лезвия.

– Зачем это, Триан? – холодно осведомилась Лукия.

– Ему просто нужно было вступление, чтобы начать шоу, – со вздохом пояснила Альда. – Это оно и было.

Триан насмешливо поклонился ей, словно благодаря за это пояснение. А потом он по самую рукоять вогнал нож в стену.

Или, по крайней мере, все выглядело так, будто он атаковал стену. Но в следующий миг стена зашипела, и стало ясно, что ситуация не так проста.

Нож легионера оказался ровно в центре круглого туловища размером с кулак взрослого мужчины. От туловища тянулись пять длинных ног, которые теперь отчаянно извивались в предсмертной агонии. Существо выло, царапая клыками стену, а освободиться уже не могло. Очень скоро оно затихло, и лишь звук тяжелых капель, бьющих по полу, нарушал тишину – существо истекало кровью и чем-то черным, похожим на яд.

Первой опомнилась Лукия, но иначе и быть не могло:

– Что это такое?

– Паук, – ответил побледневший Мерсер.

Такому ответу Альда не удивилась, она уже усвоила, что для местных тварей используют земные названия.

– Откуда он взялся? Его здесь не было, когда мы вошли.

– Был, – возразил Седар. – Пауки так охотятся… Они замирают на месте и полностью адаптируются под окружающую среду. Пока они выжидают добычу, их невозможно увидеть!

– Оказывается, можно, – хмыкнул Триан, высвобождая нож. Тушка существа с тошнотворным звуком плюхнулась на пол. – Достаточно просто быть хорошим воином.

«Ты не просто хороший воин, ты легионер», – мысленно упрекнула его Альда.

«Но для них это ничего не меняет. Пока у космического флота есть Легион и весь специальный корпус, мерам ничего не светит. Мы не в том положении, чтобы дарить им счастливые иллюзии».

– Как видите, космическому флоту не нужна ваша сложная мутация, – продолжил Триан уже вслух. – Нам достаточно той подготовки, которую мы даем своим солдатам. Я не говорю, что это делает случай вашей колонии безнадежным. Но найти то, что будет ценно, не так просто. Ищите, и мы тоже будем искать. Мы останемся здесь на несколько дней именно с этой целью. Но если ни нам, ни вам не удастся ничего обнаружить… Что ж, вы снова будете сами по себе.

Глава 5

Ее завалили работой, когда это было совсем уж некстати.

Ноэль понимала, что это сомнительное возмущение, и, если бы она надумала открыто жаловаться, капитан Лукия наверняка усомнилась бы в ее адекватности. На борт «Северной короны» никого не брали просто так, здесь у каждого была своя роль. Поэтому капитан Лукия сейчас продолжала переговоры с советом, Рале помогал ей, Стерлинг изучал архивные документы, Киган пытался разобраться, как работают двигатели, Триан просто был собой, а Альда следила, чтобы он никого не убил. Ноэль же полагалось делать то, чему ее обучали: определять ценность биологических образцов, предоставленных колонией.

Если перевести это с сухого языка должностных инструкций на человеческий, она должна была понять, есть ли на планете Левиафан хоть что-то важное. Нужное флоту! Примерно этим она и занималась на предыдущих миссиях, все как обычно.

Но тогда у нее не было никаких личных целей, а теперь была. Вот поэтому Ноэль и злилась на то, что у нее нет права самостоятельно расставлять приоритеты. Она должна была делать то, что сказала капитан, а ей хотелось вернуться к исследованию природы меров.

Она убеждала себя, что дело в мерах как таковых – они же чудо! И это вовсе не объясняется ее симпатией к одному конкретному меру. Какой такой симпатией? Не было никакой симпатии!

А даже если была, что с того? Оуден показался ей куда человечней, чем другие меры, которых она видела на корабле. Может, это потому, что он перевоплотился совсем недавно… Однако в этом Ноэль сомневалась. Скорее, дело было в нем самом.

Он ведь был похож на нее!