Август от удивления начал плавно замедлять вездеход, но Холд сразу же среагировал: – Давай не сбавляй, нечего тут драму мне устраивать.

Движение продолжилось прежним ходом.

– Мне все‑таки уже семьдесят пять лет.

– Разве? Вроде бы шестьдесят пять было, или я что‑то путаю? – Август был искренне удивлен. Холд чуть задумался и решил поправить себя:

– Да, шестьдесят пять, чет ляпнул, не подумав. – После, резко и даже по‑старчески ворча, повысил тон: – Сам знаешь, что я старик, доживешь до моих лет – поймешь. Я узнал‑то часа четыре‑пять назад, когда Нил обследовал меня после падения с крыши. Надо же было умудриться, твою мать! – Холд чуть ослабился, поглядывая перед собой на просторы «Фелисетта». – В общем, я болен… чем‑то… короче, сложно произнести, но все серьезно. Осталось недолго, я сам чувствую. – Холд повернулся с уже другим, более смиренным лицом к Августу. – Теперь ты знаешь. Я не вправе требовать, но попросить, по‑человечески, как друга, могу.

– А курс лечения есть какой или…

– Нет. Признаюсь, отчасти я даже рад. Да. Люблю конкретику – либо да, либо нет, а вся эта надежда и процентный шанс идут в жопу.

– Предлагаете остаться, пока…

– Да! Пока я еще что‑то могу сделать, хочу быть полезным до конца. А ты и так для меня самый близкий человек, плюс никогда не подводил, дочь, вон, один воспитываешь.

– Тогда у меня есть условие.

– Ничего себе! Ну удиви.

– С сыном помиритесь. – Холд молчал, Август подметил момент смещения баланса в его силу. – Слепой увидит, какая между вами вражда. А тот факт, что я «самый близкий» человек, при том условии, что у вас есть родной сын, невестка, а еще и внук… ну, в общем и целом звучит это грустно.

– Вот, значит, как. – Холд громко усмехнулся, удивив тем самым Августа. – Ну ты и засранец. Неплохо, вполне неплохо. Хорошо, по рукам!

Уже, можно сказать, друзья пожали друг другу руки, прочувствовав момент уважения. И если Холд удивлялся неожиданному повороту событий, выполнив для себя программу максимум, то вот Август не мог отделаться от странного предчувствия ошибки. Да, известие о болезни повлияло значительно на отношение к начальнику, но оно скорее ближе к сочувствию, нежели пониманию этого человека с некоторой иной открывшейся стороны. Казалось ему, будто бы выиграл тут именно Холд, а сам он получил лишь имитацию победы. Однако размышления эти были прерваны, когда на горизонте вдалеке оба увидели горящие обломки и черный дым. Место падения корабля было километрах в пяти. Слева направо длинная огненная стена будто бы разграничивала целую планету.

Необходимо вернуться, прямо к моменту, как родители оставили детей в блоке связи. Причина такого перескока во времени состоит в необходимости составления всей картины судьбоносных событий. Так вот, ни Нил, ни Лилит не хотели извиняться, каждый упрямо считал сказанное ранее верным в угоду обозначения своей позиции, не говоря уже о том, как важно было удержать свое упрямство на плаву. В действительности же вопрос этот был отложен до лучших времен, когда, так сказать, температура чуть спадет.

– Интересно, – растопила тишину Лилит, – чего я еще о тебе не знаю? – Нил не понял смысла этих слов. – Я про то, как ты с оружием обращаешься.

– Мышечная память. Холд в свое время учил. Мы, кстати, с ним частенько ходили на охоту, когда на Земле жили пару лет, я подростком тогда еще был. Ненавидел это дело. Одна из причин его ссор с матерью. Так, держи, – Нил передал Лилит пистолет, – он заряжен. Перед тем как стрелять, сними с предохранителя, а там все просто: целишься, нажимаешь плавно на курок. А прикрывать меня будешь шокером, он мощный, стреляет электрическими дротиками. Тут двенадцать штук, стреляй, либо когда я скажу, либо при необходимости.

– Может, стоит детей в звездолете оставить?

– Нет. Пусть лучше тут будут, под рукой, так хотя бы им будет куда спрятаться, если что, а не сидеть в одиночестве и взаперти. Мало ли что – куда они денутся со звездолета?

Взгляд Лилит вполне ожидаемо высказывал неубедительность его плана.

– Мы идем вниз и убиваем это существо, что тут еще знать? Надоело на месте сидеть!

Сказал он это совсем неожиданным для нее строгим тоном уставшего от полумер человека. Настоящий бескомпромиссный лидер, подумала мимолетно Лилит, почти не узнавая мужа. С одной стороны, это ее впечатлило – она даже зарядилась от него уверенностью. Но с другой – присутствовало сомнение, что Нил сможет совладать с ситуацией и самим собой. Правда, для скепсиса времени было не много, события разворачивались быстро. Нил еще раз проверил ее скафандр, должный защитить от нападения, а после и вооружение. Затем последовала странная минута молчания: Лилит обернулась назад, глядя в сторону детей, думая о том, как хочет поскорее разобраться с проблемой, а Нил же, наоборот, смотрел на лестницу, всерьез ощущая неопределенность будущего после устранения источника опасности.

– Как‑то за детей страшно, может…

– Я установил микрокамеру в блоке связи. Да, когда вы разговаривали, аккуратно прикрепил. Так что у нас есть там глаза. А еще одну прицепим вот сюда.

Нил прикрепил небольшой круглый предмет на стене прямо между дверьми лифта и лестницей, почти на уровне глаз. Внутри было множество мини‑камер с полным охватом всех сторон, что позволяло увидеть не только весь проход, но и боковые стороны с потолком.

– Заранее сказать не мог? Чтобы я не волновалась лишний раз!

– Лилит, хватит. Чем ты опять недовольна? Изображение идет на планшет – на, убери его.

Нил передал свернутую трубочку, развернув которую они смогут все увидеть и услышать. Лилит показательно открыла систему и проверила камеры, а после убрала в сумку, что висела у нее на поясе.

Спускаясь вниз, все дальше от детей, поглядывая друг другу в глаза, оба подверглись тому внезапному осознанию супружеской ценности. Случилось молчаливое и оттого абсолютно естественное примирение. Обиды разом исчезли, а оставшиеся претензии приобрели незначительность. Вот так и бывает: стоит случиться угрозе потерять самое ценное, как ранние и казавшиеся судьбоносными конфликты исчезают без следа, вновь позволяя расцвести изначальному чуду. Конечно, то не было панацеей, но самое громоздкое отвалилось по пути вниз, позволив вздохнуть чуть легче. Все‑таки подобные, мягко говоря, приключения – это прецедент на фоне обыденной и даже сероватой жизни, откуда Холд забрал их без предупреждения.

Нил пошел первым, но не по центру, где ранее бродил Максим, а по правой стороне. Чуть промедлив, Лилит последовала за ним, прикрывая спину. Оба были воистину не в своей тарелке, простое осознание происходящего несколько конфликтовало с допустимыми для каждого возможностями. Словно играя чужую роль, Нил и Лилит с каждым моментом дозволяли себе чуть больше инородных мыслей и чувств.