— Еще одна патриотка! — король нервно хохотнул. — Одна из любви к Дайрии бросает невинную девушку на растерзание своре мужчин, другие из той же любви готовы над ней надругаться. Поистине никакие жертвы не страшны ради блага родной страны!

— При чем здесь свора мужчин? Я говорила только с Табрэ.

— Я знаю. Зато он, вероятно, счел, что лучше разделить наслаждение и ответственность с другими.

— Но я здесь ни при чем! — истерично взвизгнула женщина. — Я ни на что его не подбивала, а уж остальных тем паче. Я готова ответить за каждое слово. Велите позвать Табрэ и…

— Не могу.

— Чего не можете? — не поняла Мирис.

— Не могу позвать Табрэ, — уточнил король. — Он мертв. Я убил его. С остальными планирую поступить так же. Со всеми, — он многозначительно взглянул на нее, — кто причастен к этому делу.

— Нет, — прохрипела маркиза, задыхаясь от вновь нахлынувшего ужаса. — Скажите, что вы не сделаете этого. Вы не сможете поступить так со мной. После всего, что между нами было…

— Вам вновь напомнить, как мало для меня значит то, “что между нами было”? — Валтор с издевкой передразнил ее интонации. — И не смейте намекать, будто я вам что-то должен в благодарность за нашу связь. Вы и так получали от этой связи куда больше, чем заслуживали, вовсю наслаждаясь ролью королевской фаворитки. Но этого вам показалось мало. Вы решили, что имеете право на ревность. Ведь именно ревностью вызван ваш мерзкий поступок. Вы боялись, что Лотэсса Линсар займет ваше место в моем сердце и моей постели.

— Боялась, — Мирис будто бросилась головой с обрыва. Если уж король знает так много, то пусть хотя бы поймет ее чувства.

— И зря.

— Зря? — пролепетала женщина, не веря внезапно вспыхнувшей надежде.

После всех жестоких слов, что наговорил король, она боялась поверить услышанному. Неужели она все же дорога ему? Должно быть, так. Разве стал бы он так гневаться, если бы был столь равнодушен, как хочет показать.

— Зря, — повторил Валтор. — Энья Линсар никогда бы не заняла ваше место в моем сердце… потому что в нем вам не принадлежало ни одного, самого крохотного, кусочка. Что же до постели, то, тем более, не стоило переживать. Я никогда не посмел бы думать о ней в таком смысле. Лотэсса бесконечно выше женщин, подобных вам.

Легко и с явным удовольствием разбив иллюзии Мирис, король, казалось, наслаждался произведенным эффектом. На губах играла злая полуулыбка, а глаза поблескивали жестоким весельем.

— Вы любите ее! — в отчаянии воскликнула женщина.

— Люблю, — не стал спорить он.

— Значит вы все-таки способны любить, — каждое слово давалось ей с болью. — Если так, то вы должны понять меня.

— Понять? — его тон выражал искреннее недоумение.

— Да. Ведь я люблю вас! А любовь может толкнуть на любые безумства. Если хотите знать, мой поступок был вызван одной лишь любовью к вам, затмившей разум и голос совести.

— Вы можете считать свои чувства любовью, — медленно и задумчиво проговорил король, — но на самом деле это лишь жалкое себялюбие. Истинная любовь не толкает на злодеяния, она возвышает человека над собой, а не низводит его до животного.

— Много вы знаете о любви! — отчаяние победило страх, и Мирис решила, что может говорить, что думает. Хуже все равно не будет. — Ваше сердце — кусок льда. Вы без малейших угрызений совести пользовались мною и такими, как я, а теперь нашли себе неприступную красотку и для разнообразия вбили себе в голову, что влюблены. Зря вы не решаетесь пригласить ее в свою постель. Голову даю на отсечение, ваша гордая принцесса не откажется занять мое место.

— Голову даете на отсечение? — он хищно прищурился, разглядывая Мирис словно загнанную дичь. — Такое пари я, пожалуй, готов поддержать.

Женщина похолодела. Она вовсе не желала ставить свою жизнь в зависимость от уступчивости эларской девчонки.

— Испугались? — Валтор явно насмехался над ней. — Успокойтесь. Я не собираюсь убивать вас, хотя признаюсь, был момент, когда такие мысли приходили мне в голову. Но уж точно не глупый спор стал бы причиной вашей казни. Да и энью Линсар я не посмел бы оскорблять подобными предложениями, у меня на нее совсем другие планы.

— Какие? — невольно спросила она.

— Вас не касается, — отрезал он. — Довольствуйтесь тем, что вашей прелестной головке не угрожает плаха. Однако я могу и передумать, если узнаю, что вы по-прежнему готовы причинить зло энье Линсар, — внезапно король вновь схватил женщину за плечи. Его зеленые глаза буравили ее, словно стремясь проникнуть в самую душу.

— Нет! — воскликнула Мирис. — Нет, клянусь вам!

Несмотря на страх и отчаяние, прикосновение Валтора, пусть даже столь жестокое, вскружило ей голову. Его пальцы до боли сжимали плечи, впиваясь в кожу, но Мирис хотелось, чтоб он никогда не разжимал рук.

— О, Валтор! — она попыталась обвить шею короля руками.

— Не смейте! — Валтор отшвырнул женщину от себя с такой силой, что та отлетела на несколько шагов.

Король, казалось, сам ошалел от своего поступка. Он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь прийти в себя, а затем шагнул к Мирис.

— Я не стану просить прощения, — не глядя на женщину, сказал он. — Хоть и осознаю, что поступил неправильно. Не стоило злить меня, когда я и без того переполнен гневом и отвращением.

— Значит, между нами все кончено? — безжизненным голосом спросила Мирис.

— Вы издеваетесь, эна Винелл? Наша связь, — он упорно избегал слова “роман”, - изжила себя задолго до сегодняшнего дня. Хотя, как может кончиться то, что никогда не начиналось?

— Я поняла, — не поднимая головы, отозвалась она.

— Надеюсь, что так. И если, потеря статуса королевской фаворитки, не лишила вас жажды жизни и свободы, то вы расскажете мне обо всем, что еще замыслили против эньи Линсар.

— Ничего я больше не замыслила против вашей драгоценной эларки. Пусть благоденствует и радуется своей победе. Вы позволите мне покинуть двор?

— Разумеется, — кивнул король. — Я бы сам настаивал на этом, если бы вы не предложили. Однако у вас хватило остатков ума и совести понять, сколь неприятно мне ваше общество. Отправляйтесь в свой родовой замок, маркиза. Живите там тихо, оплакивая покойного мужа и свои деяния. Я приставлю к вам охрану на какое-то время.

— Значит, вы отправляете меня в ссылку?

— Именно так. И, поверьте, вам стоит порадоваться тому, что отделались ссылкой в собственном имении, а не заточением в Королевской тюрьме.

— Порадоваться? — она горько скривила губы. — Не думаю, что я смогу радоваться хоть чему-то до конца своих дней.

— Это как вам будет угодно, — король пожал плечами. — Однако я бы на вашем месте порадовался хотя бы тому, что этот конец наступит не так скоро, как мог бы.