Вскоре Нил наклонил голову и взял в рот сначала один, а потом другой сосок. Некоторое время он поочередно дразнил языком плотно сжатые столбики — пока Грейс не начала задыхаться от наслаждения.

Колено Нила находилось между ее ног, а она извивалась, желая все большего, большего, большего…

Обнаженные плечи, мускулистая грудь, планки мышц на животе, узкие бедра — шаг за шагом Грейс узнавала тело единственного мужчины в своей жизни, того, кто способен заставить ее стать самой собой.

Затем Нил сунул руку в карман брюк, вынул маленький пакетик и уронил на пол возле дивана.

Предохранение, подумала Грейс. Она совсем забыла об этом.

— У тебя всегда есть при себе презервативы? — вырвалось у нее.

— Ведь я сказал, что первой причиной, заставившей меня прийти к тебе сегодня утром, были статьи в газетах. Второй — желание заняться с тобой любовью.

— Не слишком ли ты самоуверен? После вчерашнего разговора… Словом, я думала, что мы больше не увидимся.

— Я так быстро не сдаюсь. Сними все, что на тебе осталось. Я хочу увидеть твою наготу…

Разве ей не хотелось того же?

Пока Нил расстегивал молнию на брюках, Грейс сбросила босоножки и трусики.

Все, никаких барьеров, сверкнуло в ее мозгу. Между ним и мною ничего не осталось…

Нил расположился меж ее ног, лаская языком упругие выпуклости груди.

Грейс выгнулась ему навстречу, судорожно стиснула его бедра. Затем почувствовала, что пальцы Нила начали спускаться все ниже, ниже…

Он ласкал ее до тех пор, пока она не содрогнулась, выкрикнув его имя раз, другой, третий… пока по ее телу не прокатились волны почти нестерпимого удовольствия.

Он поцеловал ее приоткрытые губы, а потом быстро надорвал пакетик и надел презерватив. Вновь коснувшись ее губ своими, Нил прошептал:

— Грейс… я не могу больше ждать.

Она подалась бедрами вперед, ощущая полную готовность принять его.

— Я должна сказать…

Новым поцелуем Нил заставил ее замолчать. Потом сделал первое движение, и Грейс замерла.

— Нил, я…

— Расслабься, солнышко…

Солнышко! Грейс едва не растаяла, услышав это. Она прильнула к Нилу всем телом, сгорая от желания поскорее ощутить его в себе. Ведь этого сказочного мгновения ей пришлось ждать долгих двенадцать лет.

Но когда Нил сделал новое движение, Грейс не смогла удержаться от болезненного стона.

— Не останавливайся, Нил! — вырвалось у нее в следующую секунду. — Только не останавливайся…

Но было уже поздно. Он застыл в ее объятиях, тяжело дыша. Затем поднял ошеломленный взгляд.

— Ты все еще девственница!

— Да, но это не имеет значения. Я хочу, чтобы ты…

— Но как такое может быть? Все эти мужчины…

Грейс впилась пальцами в его плечи.

— Я больше не хочу быть девственницей. Я ждала тебя с семнадцати лет. А с мужчинами просто встречалась… Никому из них не удалось пробудить во мне такую страсть, как это сделал ты двенадцать лет назад. И которая вспыхивает во мне всякий раз, когда мы с тобой оказываемся рядом.

— Ты любишь меня, — сердито произнес Нил.

— Нет! Просто я осталась неудовлетворенной, только и всего.

Он схватил Грейс за запястья, отдирая от своих плеч ее пальцы. Затем решительно отодвинулся от нее.

— В течение двенадцати лет? Двенадцати?

Все повторяется сначала, пронеслась в мозгу Грейс паническая мысль. Тот же отказ, то же унижение. Как будто что-то постыдное существует в ее физической невинности.

— По-твоему, было бы лучше, если бы все эти годы я спала с разными мужчинами?! — гневно воскликнула она. — Верно?

— Я предпочел бы, чтобы ты сказала мне правду.

— Нечто наподобие: «О, Нил, как приятно тебя видеть! Между прочим, я все еще девственница»? Так?

В его глазах появился стальной блеск.

— Ты ждала меня все эти годы.

— Если даже и так — а это совсем не так! — то что тут плохого?

— Я не желаю, чтобы кто-то влюблялся в меня.

— Ты так себя ведешь, что вряд ли кто-то решится в тебя влюбиться. Тем более я, — проворчала она. — Что с тобой такое? Боишься собственных чувств?

— Уймись, Грейс.

— Ах, так? Ты можешь говорить, что хочешь, а я должна держать рот на замке? У тебя двойные стандарты, дорогой мой! — Она надела лифчик и принялась застегивать его дрожащими пальцами. — Я переступила через себя, чтобы приехать к тебе нынче утром. Но разве ты способен это понять? Нет! Потому что слишком занят самим собой. Собственной безопасностью.

— Ничего подобного!

— Ты хотя бы понимаешь, на что я пошла? Ты не берешь на себя никаких обязательств и как черт от ладана шарахаешься от брака. Значит, рано или поздно отношения, о которых я все время слышу от тебя, кончатся и ты бросишь меня. Точь-в-точь как это сделала моя мать. Да и отец тоже, потому что он никогда не хотел иметь дочь. Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, каково это — быть брошенной обоими родителями?

По лицу Нила пробежала судорога. Он быстро встал и принялся одеваться.

Грейс наблюдала за его действиями.

— Нил прости… Я угодила в болезненную точку, да?

— Вы, люди искусства, все одинаковы — у вас слишком большое воображение, — раздраженно произнес он.

— Но я не ожидала подобной реакции! С другой стороны, ты не оказался бы на улице, если бы тебя не бросили родители, верно? — Она поднялась, быстро натянув трусики, блузку и юбку. — Расскажи мне об этом, пожалуйста! Неужели все так ужасно, что этим даже нельзя поделиться?

Нил холодно произнес:

— По крайней мере, у тебя есть родители. Мать, отец и приемная мать. Все, в общем-то, люди неплохие. Главное, что они есть. И хотят с тобой общаться.

— А тебе известно, где находятся твои родители?

Нил пропустил вопрос мимо ушей.

— Но тебе до смерти не хочется впустить Теда или Дженнифер в свою жизнь, верно? — продолжил он. — Неудивительно, что ты переживаешь творческий застой. Никакой интимной жизни, общение с родителями отсутствует, живешь в деревенской глуши…

Коварство этого замечания отдалось болью в сердце Грейс. Попятившись от Нила, она наступила на свои босоножки, после чего надела их и прерывисто произнесла:

— Это не так-то легко — впустить Теда и Дженнифер в свою жизнь. Особенно Дженнифер. Как я могу полюбить мать, если никогда не знала ее? Если она оставила меня младенцем?

— Откуда мне знать? Но ты даже не пытаешься с ней сблизиться.