Ответить я не успеваю, потому что в этот момент снова раздаётся звонок. Опять Рыков? Нет, теперь звонит Лидия Антоновна, бабушкина сиделка.

— Да, Лидия Антоновна, доброе утро. Вы чего не спите в такую рань?

— Дашенька! Дашенька, ты слышишь? Ты скоро приедешь? Бабушке плохо!

— Что такое, что случилось? Как плохо?

— Ой, даже не знаю! — она начинает плакать. — Задыхается, хрипит, я сама не понимаю! Ты когда будешь? Я скорую вызвала.

— Да я поднимаюсь уже!

Я выскакиваю из машины

— Что такое? — спрашивает Лозман. — С бабушкой что-то?

— Да, бабушке плохо…

— Я пойду с тобой.

— Да ну, что вы, зачем вам.

Я взбегаю по ступенькам наверх и слышу за спиной шаги Лозмана. Лидия Антоновна стоит на пороге в одной ночной рубашке и вытирает слёзы. Она растрёпана и насмерть перепугана.

— Всё же хорошо было… спала себе и вдруг я просыпаюсь, слышу она хрипит. Я к ней, а она меня даже как и не видит.

Я пробегаю в бабушкину комнату. Выглядит она плохо, дыхание хриплое, учащённое.

— Ба, это я. Ты меня слышишь? Я вернулась. Ничего, ничего… не беспокойся, сейчас приедет скорая, и всё будет хорошо.

Я повторяю это несколько раз, как мантру, прекрасно понимая, что она меня не слышит и хорошо уже вряд ли будет. Скорая приезжает через несколько минут. Врач говорит, что это, скорее всего, повторный инсульт и нужно срочно ехать в больницу.

— Носилки! — командует он санитару.

— А в какую больницу вы её повезёте?

— Сегодня Кировская дежурит.

— Ой-ой-ой, а можно, пожалуйста, в областную? Она в последний раз в областной лежала. Там же оборудование современное, ну и врачи… сами знаете…

— Врачи у нас везде одинаковые. И я не могу по своему решению везти в областную. Если договоритесь, без проблем отвезём, но нужно ехать немедленно, дорога каждая секунда.

— Тогда выносите скорее. Сейчас мы всё решим, — вступает в разговор Лозман.

Врач пожимает плечами, бабушку перекладывают на носилки и выносят. Мне разрешают ехать вместе с ней.

— Потерпи, потерпи, ба. Потерпи немножечко, сейчас мы приедем, сейчас всё будет хорошо. Мы тебя подлечим.

Когда мы отъезжаем, Лозман остаётся рядом со своей машиной и разговаривает по телефону.

Едем в Кировскую. Это конечно полная засада, надо что-то делать, но что, я даже ума не приложу, может Рыкову позвонить… Вдруг, раздаётся голос диспетчера:

— 17 бригада, пациентку с подозрением на инсульт везём в областную. Распоряжение департамента, поняли меня?

— Понял, да.

Доктор оборачивается ко мне:

— Серьёзный видать у вас друг, — говорит он хмуро.

Мы подъезжаем к больнице и вслед за нами появляется машина Лозмана.

— Спасибо огромное, — говорю я. — Если бы поехали в Кировскую, это для неё было бы последним путешествием, там больница вообще ужас.

— Да ладно, не надо благодарить, я ничего такого не сделал.

Бабушку увозят, а мы остаёмся в приёмном покое. Я нервно мерею холл шагами, поёживаясь от нервного озноба. Лозман подходит к автомату и берёт кофе.

— Держи, — протягивает он мне картонной стаканчик.

Я с благодарностью делаю несколько глотков. Вкуса нет чувствую, только тепло, разливающееся по телу. Примерно через полчаса ко мне подходит усталый немолодой врач.

— Мы сделали всё необходимое. Сейчас ваша бабушка находится в реанимации. Предварительный диагноз подтвердился, это инсульт.

— А вы можете, — спрашиваю я дрожащем голосом, — сделать какой-то прогноз.

— Сейчас, к сожалению, ни один человек в мире не сможет этого сделать. Теперь нам нужно только ждать.

— А можно к ней пройти?

— В палату реанимации вход запрещён. Сейчас вы ничем помочь не сможете, и я вам советую как врач, езжайте домой и попытайтесь поспать. Позвоните нам после обеда, возможно будет какая-то информация по изменению состояния.

Лозман подвозит меня домой и уезжает. Я принимаю душ и варю себе кофе. Поспать конечно у меня не получится, нужно ехать на работу. Состояние так себе… Пока я собираюсь снова звонит Рыков. Он вообще никогда не спит?

— Слушаю, Роман Григорьевич, доброе утро.

— Розанова, ты уже на работе?

— Нет ещё, сегодня у меня опоздание.

— Какого хрена! Почему ещё не на месте? Ты чем там занималась всё это время?! — задыхается он от гнева.

— У моей бабушки произошёл повторный инсульт. Я ездила возила её в больницу и вот сейчас только вернулась, пью кофе и мчусь на работу.

— Понятно… — говорит он, притихнув, но, всё равно недовольно. — Сочувствую. Что говорят врачи?

— Да ничего не говорят, ждать надо, прогнозы никто не даёт.

— Помощь нужна? Можем организовать лучших спецов.

— Спасибо большое, но Лозман помог уже. Пришлось к нему обратиться.

— Почему ему позвонила, а не мне? — снова разъяряется босс.

— Ну, — делаю я паузу, соображая что сказать. — Вы далеко, у вас ночь, а он был… поблизости.

В общем, даже не соврала. Хотя ему-то какое дело? Его, кроме работы, мало что беспокоит. Ну, может быть как раз Лозман.

.

Денёк выдаётся очень напряжённым. За время отсутствия накопилось столько дел, что теперь неделю разгребать. Лозман проводит несколько совещаний, постоянно идут посетители, и всё время звонит Рыков.

— Роман Григорьевич, ну я же вам все отчёты и сводки посылаю практически в режиме реального времени. Вы видите всю картину по предприятию быстрее чем Лозман, который вас замещает. Если вдруг произойдёт что-то экстраординарное, я немедленно с вами свяжусь, не беспокойтесь.

Подобных увещеваний хватает ненадолго, и через час он начинает названивать снова. Так проносится день. Пообедать я, разумеется, не успеваю. Зато не растолстею. Впрочем, это мне ещё не скоро грозит, судя по комплекции моей бабушки.

После работы я еду в больницу, меня снова везёт туда Лозман.

— Борис Григорьевич, да я вполне сама могу доехать на такси, не беспокойтесь. Что вы будете со мной мотаться? — говорю я, но он настаивает на своём.

В больнице в это время только дежурный врач. Он повторяет то, что сказал доктор сутра и то, что мне много раз говорили по телефону в течение дня. Единственное изменение в том что ситуация стабилизирована, но бабушка по-прежнему находится в реанимации.

— По поводу ухода и внимания не переживай. Департамент здравоохранения держит твою бабушку на контроле. Так что она получает всё лучшее.