Валюшке даже смотреть на этого симпатичного старикашку было тошно, однако возражать она не имела права, а потому промолчала.

– Я вижу, эта ваша новенькая не только неописуемая красотуля, но и хитренькая, очень хитренькая, – сказала Юля, когда девочки уже улеглись на свои диванчики и выключили свет.

Серебристые одеяния Перебаечника, сидевшего на Юлином письменном столе, чуть поблескивали в темноте, и Валюшка отвернулась к стене, потому что ее даже это слабое мерцание раздражало.

– Подарки учителям делать – это полное безе и не очень прилично, по-моему, – продолжала Юля. – Хотя Зенобия очень точно угадала мамину слабость!

– Она ничего не угадывала, – буркнула Валюшка. – Она рассказывала, что, когда узнала, где будет учиться, то постаралась заранее разведать все о будущих одноклассниках. Ну и об учителях, конечно. Уж не знаю, кто ей сливал инфу, однако она всем сделала подарки – и точка в точку угадала, кому что особенно нравится! Например, Жвачнику подарила коробку шоколадных трюфелей: он же страшный сладкоежка, а за трюфели вообще родину продаст. Анжеле Кузьминой – гребень такой особенный – разные прически делать. У нее волосы очень красивые, но вечно растрепанные, никакого сладу с ними нет. Гребень весь в камешках искрящихся – бриллиантиках искусственных, наверное. Оксане Карпенко – серьги с такими же камешками: она на серьгах просто помешана. Маше Коршуновой – колечко, Толику Роднецкому – песенник с нотами для гитары…

– Да, я помню, мама рассказывала, что Роднецкий очень талантлив, из него может получиться настоящий певец! – шепотом воскликнула Юля. – А тебе эта девчонка что подарила?

Валюшка знала, знала, что этот вопрос обязательно прозвучит, и ждала его со страхом. Потому что ей, само собой разумеется, Зенобия не подарила совершенно ничего. И пришлось смотреть, как весь класс – весь класс, кроме Валюшки Морозовой! – целую перемену только и делает, что разворачивает аккуратненькие беленькие сверточки, перевязанные красивенькими серебристыми ленточками (на каждой было зачем-то навязано по несколько аккуратненьких бантиков, и выглядело это просто очаровательно!), любуется подарками, а потом начинает благодарить Зенобию. Девчонки всю ее обцеловали, мальчишки, судя по выражениям лиц, тоже не возражали бы это сделать, и даже Игорь Дымов, самый красивый парень в школе, в которого автоматом влюблялись все встречные-поперечные девчонки, неважно, из старших или из младших классов. У него были потрясающие черные глазищи, и Валюшка в него тоже непременно влюбилась бы, если бы уже не была влюблена в другого…

Короче, Игорь Дымов смотрел на Зенобию так, как никогда ни на кого еще не смотрел, прочий народ восхищался подарками, а Валюшка одна стояла с пустыми руками и таращилась на остальных, изо всех сил пытаясь сделать вид, что все это ей совершенно безразлично. Больше всего хотелось сейчас оказаться в коридоре четвертого этажа, около подоконника… Но в это время там вовсю шли занятия по труду, музыке и рисованию, народищу было полно, так что пришлось остаться в классе и терпеть это унижение на глазах у всех.

Впрочем, на нее никто не обращал внимания: все были слишком заняты подарками!

Валюшка так крепко стискивала зубы, чтобы не выдать своей обиды, что они, наверное, начали крошиться, зато выражение лица удалось сохранить самое безразличное. Но вот наконец вся эта восторженная толпа вывалилась из класса, толкаясь и теснясь поближе к Зенобии, и лишь потом вышла Валюшка.

По всему коридору валялись красивенькие серебряные ленточки с бантиками, уже изрядно затоптанные, и скомканная оберточная бумага.

Валюшка все это обходила с отвращением! Оделась в пустой гардеробной и вышла на крыльцо.

Солнце уже садилось – в декабре смеркается рано.

Оказалось, ее одноклассники еще не разошлись: все собрались вокруг Толика Роднецкого, и Зенобия уговаривала его что-нибудь спеть из подаренного ею песенника. Толик, само собой, отнекивался, но разве мог он долго сопротивляться уговорам девчонки с такими глазищами? Одетая в очень легкую бело-серебристую шубку, без шапки (а на улице, между прочим, минус двадцать!), Зенобия была еще красивее, чем днем, когда появилась в классе. Самое удивительное, что не только мальчишки, но и девчонки смотрели на нее с восхищением, и этого восхищения не стало меньше, даже когда Игорь Кудымов взял у нее сумку и пошел провожать. Он и раньше провожал то одну, то другую, то третью одноклассницу, а потом его избранницы под страшным секретом рассказывали, что целовались с ним. Конечно, секрет немедленно становился известен всем, но Игорь только посмеивался и подмигивал мальчишкам, которые смотрели на него с завистью: небось девчонки сами лезли к нему целоваться!

«Сто пудов, он и с Зенобией целоваться будет!» – подумала Валюшка. Конечно, она влюблена в другого, но все же обидно, что Игорь ни разу не провожал ее домой и, само собой, понятно, что о поцелуях с ним нечего было и мечтать. А вот стоило появиться этой противной красотке…

Ну что это за жизнь? Ну почему в нее никто не влюбляется?! Ни Валерке она не нужна, ни Игорю…

Валюшка поспешила домой, пытаясь забыть обо всем, что происходило сегодня в классе. И ей это почти удалось. Но вот пришла Эвелина Николаевна с этим дурацким Перебаечником, а потом Юля ранила и без того израненное самолюбие своим вопросом…

Ну неужели она не понимает, что, если бы Валюшка получила подарок, она о нем в первую очередь бы рассказала? Не удержалась бы, чтобы не похвастаться!

А вообще странно… ко всем Зенобия, можно сказать, подлизывалась, а Валюшку, как пишут во взрослых книжках, третировала. Интересно, почему? Просто так, из вредности? Или Валюшка ей где-то дорогу перешла? Но ведь они даже не виделись никогда в жизни!

– Да ладно, слушай, забей, – вдруг раздался сочувственный голос Юли. – У нас в классе тоже девчонки ужасно противные! Из-за всякой пакости расстраиваться – никаких нервов не хватит. Давай лучше я тебе новую страшилку расскажу, хочешь? – И, не дожидаясь Валюшкиного согласия, она изрекла, мгновенно сменив свой веселый голос на замогильный: – А ты знаешь, почему на этом черном поле рассыпана зола? Здесь пролились потоки крови, и их присыпали золой, чтобы скрыть следы преступления!

Слушать такую чушь?! Да ни за что!

– Когда начинать бояться? – дерзко спросила Валюшка, надеясь, что Юля обидится и отстанет.

И вдруг поняла когда… Сейчас! Сию минуту! Она вдруг увидела вокруг себя бескрайнее, уходящее за горизонт черное поле, покрытое мелкими кустиками какой-то блекло-серой, не то обугленной, не то примороженной травы. Небо, затянутое паутиной черных перистых облаков, тоже было блекло-серым, мутным, мертвенным. Казалось, что эти облака высосали из него все краски! И под этим безжизненным небом, на этой безжизненной земле кое-где виднелись желтовато-серые пятна. Сначала Валюшка подумала, что это какая-нибудь растительность вроде мха, но потом поняла, что это обычная печная зола.

– Здесь пролились потоки крови, и их присыпали золой, чтобы скрыть следы преступления! – раздался голос.