и лицо мое обретет покой.

знаешь, я мечтаю сжать тебя намертво. хочу нарисовать карту твоего юного и узкого лона. я чувствую себя Таинственным Кормчим – тем самым, что втайне ото всех открыл Адмиралу пути прохода в Великую Азию, на поверку оказавшуюся Америкой. ветер странствий стучит в мое окно, свежий соленый запах твоего нутра – запах вяленой рыбы, летучей рыбы, морских брызг и грязной пены портового прибоя – будоражит мне ноздри. я тщательно вычерчу карту и подарю тебе.

я сплю с Леной, но мечтаю залить в твое нутро самый благородный металл планеты – серебро – и повесить потом слепок твоей дыры на самом видном месте моего сердца. я мечтаю вырезать в своем сердце тайник, чтобы хранить в нем твои скоромные губы. я бы вырвал их, и засушил, как крылья таинственной ночной бабочки – говорят, когда такая прилетает в дом, кто-то непременно умрет, – я бы выжал тебя, как губку, и залил твои соки во флаконы самых прекрасных в мире духов, которые от этого стали бы еще лучше. я бы разорвал твои ягодицы надвое – как проголодавшийся охотник подстреленную и поджаренную дичь – и закусил ими после глотка вина. я бы построил ради твоей дыры Храм и убивал там пленных каждое утро ножом из яшмы.

прошу тебя, дай мне. я не буду даже ревнив. мне бы не было даже жалко делиться тобой с кем-то. разве Земля бывает чьей-то? а твоя дыра это и есть Земля. миллионы лет прошли, а мы все те же, милая.

миллионы лет. колесо, плуг, земледелие, накопительство, появление денег, мифы, песни, культура, Джоконда, моя пресветлая мразь, рыба в кольцах прожаренного лука, кольца, кольца, кольца: окуни, схватившие белыми ртами солнечные лучи, питекантропы, неандертальцы, и все это в тоннах заварного крема, пласт культуры, культурные пласты, археология, Шлиман, Троя… он верил в свою мечту, поэтому добился своего, мальчики, а сейчас пойдемте играть в регби – это укрепляет мышцы и тренирует командный дух, вы же одна команда; семьсот тысяч лет, Колумб проплывает мимо Португалии: мой Адмирал, как вы думаете, у нас что-нибудь получится, сожгите этого проклятого Бруно, Энштейн? выпустите этого жида; коммунисты для нас хуже побежденного Гитлера, давайте дадим кредит этим черножопым, терроризм, бомбы, культура, миллионы книг, миллиарды тел, сотни миллиардов килограммов человеческих тел, ставшими испражнениями – все это прошло, пронеслось за миллионы лет по планете, как вихрь.

а мы – все те же он и она, что и миллионы лет назад.

я люблю тебя.

Детектив «Прощание в Стамбуле» – самое значительное событие в мире литературы за последние несколько лет! Героя этого захватывающего романа – молодого криминального репортера – обвиняют в преступлении (соучастие в поставке крупной партии наркотиков). Герой и правда виновен. Бросив работу в газете, он помогает коррумпированному полицейскому продать большую партию конфискованного героина. Но вся операция давно уже была «под колпаком» у Интерпола…

Совершив сделку со следствием и избежав тюрьмы, герой в спешке бежит из родного провинциального городка в Стамбул. Дома его уже ничто не держит – ведь совсем незадолго до неприятностей с законом в автокатастрофе погибает его любимая девушка, Анна-Мария.

Лежа на стамбульском пляже, герой вспоминает историю своих отношений с Анной-Марией. И внезапно понимает, что Анна-Мария и история с наркотиками – тесно связана. Как? Герой сопоставляет факты, вспоминает, что Анна-Мария появилась в его жизни незадолго до того, как он стал соучастником преступления…

Случайность это или нет? И жива она или нет? Не была ли ее смерть инсценировкой?

Герой распутывает преступление, опираясь лишь на воспоминания.

Роман – жесткий детектив с элементами эротики…

…Повесть «Любовь это» – настоящая сенсация в мире современной прозы! Повесть состоит из 33 (по числу букв алфавита, и названные соответственно, от А. до Я) ироничных историй о любви с неожиданными концовками.

Крестьянин топит в бочке с вином горячо любимую жену; православный священник, влюбившись, дает обет католического целибата; смотритель зоопарка влюбляется… в зебру; разносчик пиццы становится любовником жены криминального авторитета города; брат убивает возлюбленную брата за то, что девушка не позволяет им уйти в партизаны…

Совершенно разные, все эти 33 истории тем не менее оказываются связаны между собой (то есть все это оказывается одной историей – любовной)…

…Повесть «Самокат» – один из ярчайших текстов последнего десятилетия в мировой литературе. Что это? Это повесть о молодом безалаберном мужчине – прожигателе жизни, – у которого остаются от жены, умершей во время родов, ребенок и ее дневник.

И о том, как герой, читая дневник покойной жены, влюбляется в нее по-настоящему и меняется – становится не просто биологическим, а настоящим отцом. Роман, с которого начинается покорение читателя автором, «Самокат» нарочито и якобы автобиографичен, весел, мудр и трогателен одновременно. Журналист без стыда и совести, пижон, разгильдяй и вообще малоприятный тип становится в одночасье отцом-одиночкой, и именно с этого момента начинается настоящая жизнь с положенными ей подвигами и приключениями. Ну и с прекрасной дамой в придачу!..

Закончив писать, я разминаю руки. Вот так вот вам, мудаки! Ха-ха. Получайте, блин.

Посмотрим, что вы на это скажете, думаю я. Уроды, бляха, говорю я.

Быстро пересматриваю письма и запечатываю каждое. Пишу на конвертах адреса издательств и откладываю бумаги на холодильник. Иду спать. А ночью выхожу выпить воды на кухню и замираю. Над столом, читая мои письма в издательства, сидит, подсунув одну ногу под себя – излюбленная поза, – Матушка Енотиха.

– Эй? – говорю я.

– Ой, – говорит она, ничуть не смутившись. – Слушай, что это такое-то, а? Что это за фигня.

– Синопсисы, – говорю я, – усевшись напротив нее. – Типа короткое содержание книги. Такие отсылают в издательства, чтобы они решили, нужна им книга или нет.

– И?

– Что? Оказались им нужны мои книги или нет? Судя по всему, пока нет, – говорю я.

– Я не об этом, – испытующе глядит на меня Лена. – Я имею в виду, и где же они, эти твои книги? Человек, который что-то пишет, он ведь должен хоть время от времени сидеть за письменным столом, так ведь? Что-то там писать. Черкать. Ну, как эти. Пушкин, там, или Толстой.

– Спасибо за сравнение, – говорю я.

– Да я и не сравнивала, – спокойно отвечает она. – Так где они? Твои книги, рассказы о которых ты шлешь в издательства?

– Их нет, – говорю я.

– Так, – задумчиво наклоняет Лена голову. – Давай еще раз.

– Ладно, я объясню, – говорю я. – Есть сотни тысяч мудаков, которые мечтают напечатать книжку какую-нибудь. Стихов или говенной прозы. Лесбиянки, отцы-одиночки, сторожа, школьники, пиар-менеджеры, инженеры, бизнесмены, журналисты, проститутки, дворники, баптисты, танцо…