первый попавшийся шкафчик, выкинув оттуда всякий хлам. Если упрусь в очередную безвоздушную преграду, то, возможно, придется вернуться, но таскать на себе стесняющий движения скафандр я не собирался. Прикрыв за собой дверь, я сфотографировал размещенный на ней номер и неспешно пошел по коридору, идя путем, приведшим сюда группу Бэлга. Следовать их маршруту было предельно легко — они сами были здесь впервые и боялись заблудиться. Это, кстати, вполне легко может случится и со мной. Пусть здесь повсюду цветные стрелки, но эти цвета указывают на ближайшее местоположение тех или иных объектов, которые на таком большом корабле чаще всего многократно дублируются. Только что я миновал небольшой перекресток двух широких коридоров, перешагнув зеленую линию с направляющей стрелкой и пояснительной надписью «Сквер Коперника». Но метров двести назад я уже видел такую же зеленую линию, однако там надпись предлагала дойти до «Сквера Циолковского». Доверять таким ориентирам опасно, полагаться на память не всегда стоит. И покойный Бэлг был того же мнения — поэтому они ставили на стенах собственные отметки. И нет, не кровью, хотя ее следы здесь были повсюду. Даже смешно, но на стенах красовались невероятно аккуратные стрелки. По этим отметкам и я двигался, но не забывал обращать внимание и на настенные схемы.

На многочисленные системы наблюдения я внимания не обращал. Теоретически они выведены из строя — как и почти вся электроника на борту. Если я ошибаюсь, и прямо сейчас за мной наблюдают вражеские глаза, следя, как я бреду по пустым коридорам, то… то ничего. Меня просто пристрелят — при таком раскладе им ничего не стоит зайти мне в тыл и выстрелить в спину. Но встречные экраны, сканеры и даже индикаторы были либо мертвы, либо светились все тем же мерцающим зеленым. За последние десять минут дважды «моргнула» искусственная гравитация, при этом освещение оставалось ровным. Я искренне надеялся, что важнейшие системы жизнеобеспечения продолжают работать, и в коридоры все еще подается свежий воздух.

Еще через несколько сотен метров я остановился на очередном перекрестке. Мое внимание привлекла стрелка необычного цвета — серебристого. Золотыми крупными буквами на ней было начертано нечто не слишком понятное: «Олимпия». У стены нашлась изящная деревянная стойка — деревянная! — с разложенными на ней бумажными каталогами. Бумажными! И в первом же из них я выяснил, что за словом «Олимпия» скрывается большая жилая элитная зона для пассажиров серебряного класса.

Это еще какой такой класс?

Мне приходилось слышать о таких пассажирских классах, как эконом, бизнес или люкс… еще что-то слышал о первом классе. Но серебряный? И вряд ли это высшая ступень, учитывая наличие такого благородного металла, как золото. По этой серебряной стрелке я и пошел, проигнорировав отметки бандитской группы.

Причина этому была проста — мне нечего делать в тех секторах, откуда выползли эти негодяи. Там меня будут ждать только пустые загаженные помещения. Изначально я шел по черным отметкам лишь потому, что они гарантировано вели по заполненным воздухом коридорам. Но сейчас стало ясно, что основная часть корабля не повреждена.

Преступников я тоже не искал. Зачем их искать? Я и так примерно представляю, где они могут находится. Например, на капитанском мостике — в рубке управления. Вполне вероятно немало этих тварей можно отыскать рядом со спасательными шаттлами. Кто-то отыщется около реакторов и прочих наиболее важных отсеков корабля. Я был уверен в этом с тех самых пор, как услышал рассказ Бэлга — как только стало ясно, что это загодя спланированная и продуманная акция.

Так что отыскать этих гадов легко.

Вот только зачем? Я пока не собираюсь умирать — а умереть придется, если наткнусь на действительно умелых бандитов-смертников, а не на дешевых портовых бандюганов вроде группы Бэлга. Я все же не боевой киборг с последними модификациями и не способен в одиночку покрошить сотню вооруженных преступников. Такая цель изначально обречена на провал. Я остался на «Гранд Че» по другой и куда более важной причине.

Поэтому я и шел становящимися все шире коридорами, изредка спускаясь или поднимаясь по устланным коврами лестницам, следуя серебряной линии, ведущей меня к жилой зоне. Логика проста — где еще запереть тысячи и тысячи заложников, как не в их собственных номерах? Достаточно перекрыть всего десяток главных дверей, и эта часть корабля окажется изолированной внутри позолоченной клетки. После этого хватит буквально пары небольших групп для патруля и контроля этой зоны, в то время как остальные займутся тем, ради чего они сюда и явились.

А ради чего они сюда явились?

Не знаю…

Но вряд ли их целью был захват лайнера ради угона — какой тогда был смысл уничтожать маршевые движки?

В общем, я абсолютно не представляю, что здесь происходит. Так что сейчас у меня две главные задачи — по возможности обеспечить безопасность как можно большему количеству беззащитных пассажиров и постараться прояснить для себя цели преступников. По второй задаче был лишь один способ добиться результата — допросить кого-нибудь более сведущего. И вряд ли этот «сведущий» окажется одним из пассажиров. Так что мои шансы призрачно малы. Даже ничтожны. Вряд ли мне удастся захватить кого-то из верхушки налетчиков — их наверняка хорошо охраняют.

Но я не унывал — меня согревала мысль, что пока я тут двигаюсь шаг за шагом, там, в космосе, набирает разгон «Леонардо», с каждой секундой удаляясь по направлению к обитаемым территориям. Главная задача именно у них, а не у меня. А я… я сейчас примерно такой же смертник, как и набранная для этой работенки преступная плесень.

Даже представлять себе не хочу, что они сделают с попавшимся в их руки гроссом-одиночкой…

Они постараются по максимуму отыграться за все те годы страха, что внушала им сама мысль о Лиге Гроссов…

Вот по этой причине я и крутил так живо головой по сторонам, выискивая не только угрозы, но и способы снизить свою «чужеродность» этому месту. В коридорах лайнера я слишком резко выделяюсь в своей экипировке. В такую мишень выстрелят сразу же — причем есть шанс получить пару игл и от «своей» стороны, если кто-то из охраны или персонала еще остался на свободе и сопротивляется.

Шанс замаскироваться представился через полчаса, когда я наткнулся на раздевалку персонала. В пахнущем дешевыми антисептиками помещении нашлось несколько десятков запертых шкафчиков, но вскрывать их не понадобилось — на стенных полках обнаружились стопки бело-синих комбинезонов. Выбрав один попросторней, я переоделся, а следом прикрепил на грудь пару значков-камер. Порывшись в куче грязных шмоток в углу, отыскал того же цвета сумку