Колхозный клуб был выстроен по новейшему образцу — то есть с оштукатуренными стенами и без колонн. К крыльцу вела расчищенная от снега дорожка, ярко освещенная фонарями. Мы прошли между сугробами и поднялись по ступенькам. Внутри было весело. Гремела музыка, в просторном фойе кружились пары. Мы сняли верхнюю одежду и включились в процесс — ненадолго, впрочем. Набежавшие подруги утащили Лилю поболтать. Читай: выспросить про жениха. Я отошел к стене. Внезапно передо мной возникла тень. Я присмотрелся. Парень лет двадцати. Моего роста, но худощавый. По лицу видно, что злоупотребляет.

— Ты с Лилькой прыйшов?

Ни «здрасьте» тебе, ни представления. И перегаром от него разит.

— Я.

— Яна мая дзевка.

— Это фигушки, — сказал я. — Мы с ней жених и невеста. После Нового Года расписываемся.

— Кинь яе, гарадски!

— Счас! — хмыкнул я. — Только шнурки поглажу.

Он набычился.

— Выйдзем!

Это запросто. А то даже скучно. На крыльце нас догнал Толик.

— Адзин на адзин! — предупредил соперника.

Лилин ухажер скривился. В том, что Толик оказался прав, я убедился почти сразу. Нам навстречу шагнули две фигуры. В принципе не страшно. Рукопашник я не бог весть какой, но в армии кое-чему учили. Все же спецназ.

Толик нахмурился. Фигуры неохотно отступили. Мы с местным Отелло стали друг против друга. Краем глаза я увидел, как на крыльцо высыпают любопытные. Заметили. А что? Драка на танцах — это развлечение.

Ревнивец сходу попытался засандалить мне между ног. Нет, это не серьезно! Стопой я подбил его ногу вверх. Он шлепнулся на спину.

— Вставай! — сказал я. — Простудишься.

Сбоку послышался хлесткий удар и шум падающего тела. Я повернул голову. Одна из фигур валялась на спине, Толик, морщась, дул на кулак. Хорош у братика Лили удар!

— Адзин на адзин, я казав! — напомнил Толик.

Второй из дружков отступил к крыльцу. Тем временем Отелло встал. Завопив, он ринулся ко мне с кулаками. Детский сад, честное слово! Я перехватил его правую кисть левой рукой, согнул книзу, присел и подхватил под бедро. Классическая «мельница». Вздернув ревнивца над головой, я сунул его головой в сугроб.

— Охолони!

На крыльце радостно закричали. Понравилось.

— Некаторым культурней надо быць! — наставительно сказал Толик и мы двинулись к ступенькам. Навстречу метнулась Лиля.

— Что тут?

— Петька-прыблуда прыстав, — пояснил Толик. — Бицца палез. Вунь, ноги тырчаць.

Лиля глянула в указанном направлении и захохотала. Затем взяла меня под руку.

— У тебя еще ухажеры есть? — поинтересовался я. — А то даже не размялся.

— Нет! — засмеялась она. — Да и этот… С чего он взял, что я его девушка? Ничего между нами не было!

Это она оправдывается. Вдруг что подумаю? А что мне думать? И без того все ясно. Не было между ними ничего.

— Идем, я тебя с подругами познакомлю!

Почему бы и нет?..

Возвращались мы глубокой ночью. В чистом небе горели звезды. Под ногами скрипел снег. Лиля вновь держала меня за руку, Толик шел рядом.

— Ты приемы адкуль ведаешь? — спросил внезапно.

— А армии научили.

— Пакажэш?

— Запросто, — пообещал я.

Во дворе мы с Лилей притормозили. Толик ушел в дом, а мы некоторое время постояли. Целовались, как же без этого?

— Ты очень понравился моим родителям, — сказал Лиля. — Особенно батьке. Он грозился, что еще посмотрит, кому меня отдавать, поэтому был строг. Но потом разглядел…

— А подруги? — спросил я.

— Завидуют! — похвасталась Лиля.

То-то. Знай наших!

В Минск Лиля с Сергеем приехали поздно. В холле общежития быстро попрощались и отправились каждый в свой корпус. Оба устали, а завтра на работу. Маша встретила подругу радостно.

— Гостинцы привезла?

— Конечно! — сказала Лиля, ставя на пол сумку.

— Домашняя колбаска есть?

— И сало, — кивнула Лиля, — а также папина самогонка.

— Живем! — потерла руки Маша. — Давай так. Скоренько сходим в душ, ополоснемся и сядем за стол. А то после — лень.

Так и сделали. Обе в халатах, с полотенцами в руках спустились в подвал. В душевой на полу стояла огромная лужа мыльной воды — водосток в очередной раз забился. Но кто-то заботливый успел проложить деревянные трапы. Девушки прошли по ним к лавкам, сложили одежду и полотенца, сбросили тапочки и шмыгнули в кабинки. Людей в душе было немного: они вдвоем да еще в крайней кабине кто-то плескался.

После вчерашней бани, мыться особо не хотелось, поэтому Лиля не стала мочить голову. Быстро ополоснулась и вышла. Повернувшись к кабинкам, стала вытираться.

— Ага! — сказали сбоку. — Вот кто тут!

Лиля повернулась. Перед ней, уперев руки в бока, стояла Галька — голая и мокрая. «Это она мылась в крайне кабине», — догадалась Лиля. Взор Гальки не предвещала ничего хорошего. Лиля внутренне сжалась.

— И чего он в тебе нашел? — хмыкнула Галька, окинув ее оценивающим взглядом. — Ни рожи, ни кожи.

— Зато не блядь! — не удержалась Лиля.

— Ах, вот как! — вспыхнула Галька. — Значит, это ты ему напела? Да я тебя!..

Она замахнулась. Лиля прикрыла глаза. Удара не последовало. Зато послышался звонкий шлепок, за ним — всплеск. Лиля открыла глаза. Галька сидела в луже. А рядом с Лилей стояла сердитая Маша.

— Ты чего дерешься? — всхлипнула Галька.

— А нечего руки распускать! — ответила Маша. — Нашла на кого!

— Она моего жениха увела!

— Это как? — усмехнулась Маша. — Да они познакомились через два месяца после того, как Сергей тебе отставку дал. Причем тут Лиля? Думать надо головой, а не передком. Меньше бы его совала всяким, и не упустила бы жениха. Рожа красивая, а мозгов нет. На что ты надеялась? Тут половина общаги Сергею глазки строила. Кто-то из них и рассказал. Идем! — повернулась Маша к Лиле. — Нечего тут!

Они поднялись к себе в комнату, скоренько накрыли стол и уселись за него прямо в халатах. Маша, вдобавок, и с полотенцем на голове. Лиля разлила по рюмкам самогонку, они хлопнули, поморщились и скоренько закусили. После чего глянули друг на друга и рассмеялись.

— Ой, не могу! — причитала Лиля. — Думала, Галька глаза мне выцарапает. Открываю глаза — а она в луже. Спасибо тебе!

— Не за что! — ответила Маша и улыбнулась. — Тоже мне, сучка! Нашла, кого обвинять. Хотя… — она вздохнула. — Быстрей бы ты замуж выходила!