Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Шевроле-Тахо» хоть и получил повреждения, лишившись при ударе о «Тайоту» переднего крыла и одной фары со стороны пассажира, а после этого, когда машину крутануло и развернуло от удара на большой скорости, фонарный столб оказался впечатан прямо в стойку между дверей со стороны водителя. Но и этот удар не привел ни к фатальным последствиям для машины, ни к серьезным травмам у тех, кто находился внутри. Причиной их преждевременной кончины стали обыкновенные пули, выпущенные черноволосой девушкой, но никак не ДТП. Так что работоспособность двигателя и ходовой части машины все еще присутствовала. А ее колеса пули не задели, хотя резина «Тойоты» напротив зияла дырами. Похоже, чернявая бабенка лишних выстрелов не делала, в отличие от негров, которые палили куда придется.
Внимательно осмотрев внедорожник, я срезал трофейным ножом бесполезные мешки сработавших подушек безопасности и уселся за руль. Перед отъездом я не удержался, чиркнув зажигалкой, найденной у кого-то из покойников. Бензин, вытекший из простреленного бензобака седана, уже достаточно растекся по каменистой земле. И, когда я кинул туда подожженный носовой платок одного из убитых, пламя вспыхнуло знатно. Пожар лишним не будет. В любом случае, обработка огнем затруднит полицейским установление картины произошедшего и опознание трупов, все документы и гаджеты которых я забрал. Я включил заднюю, покрутил рулем и со скрежетом металла разомкнул объятия внедорожника с покосившимся столбом.
Мотор работал ровно, но, вырулив на шоссе, я почувствовал, что геометрия внедорожника, все же, после сильного удара об столб немного нарушилась. Машину слегка уводило влево, но ехать она могла. Хотя больше пятидесяти миль в час я разгоняться не рискнул еще по той причине, что единственная уцелевшая фара освещала дорогу недостаточно. Тем не менее, мне снова везло. На заброшенном шоссе по-прежнему никто не появлялся. И вскоре погребальный костер, устроенный мной на месте дорожного происшествия со стрельбой и далеко видимый в ночи, остался за спиной. Он сначала превратился в оранжевую точку, отражающуюся в зеркалах заднего вида трофейного джипа, а потом и вовсе пропал, растворившись в темной дали.
Так получилось, что еще пятеро врагов нашли там на обочине свою смерть. А я нисколько не сомневался, что обе погибшие девушки, похитившие меня, враги не менее опасные, нежели негры с чипами в головах. К моему счастью, они и друг для друга оказались лютыми врагами. Конкурирующие конторы? Вполне возможно. И, раз в ход идет оружие, то ставки в этой конкурентной борьбе чрезвычайно высокие. Я же пока не имел ни малейшего понятия, за что они убивают друг друга. А потому смерть всех этих людей не вызывала у меня никаких эмоций, кроме омерзения. Я же остался жив и благополучно ехал дальше. Каждый раз, когда я выходил из подобной смертельно опасной заварухи без особых потерь, то испытывал странное чувство, словно бы и родился заново. И этот факт бодрил меня, добавляя в кровь адреналина и заставляя действовать, несмотря на боль, слабость, головокружение и некоторую растерянность, вызванную все еще не проходящей амнезией.
И, тем не менее, несмотря на всю головную боль, я изо всех сил старался вспомнить одну важную вещь, которая не давала мне покоя. Когда я начал напряженно думать о том, как бы извлечь из трофейных гаджетов, защищенных паролями, информацию, способную пролить свет на причины моего преследования, похищения, недавней погони и перестрелки на дороге, я наткнулся в собственных мозгах на обрывок воспоминания. Мне требовался надежный специалист. И я внезапно вспомнил, что такой имелся! Был у меня, оказывается, во вражеской исключительной стране один подходящий знакомый. Даже не просто знакомый, а настоящий боевой соратник, нелегальный агент под прикрытием. Тоже диверсант, вроде меня, только специализирующийся на диверсиях электронно-кибернетических. И, ведя внедорожник по пустому ночному шоссе, я сосредоточил все мысленные усилия на том, чтобы найти этого человека как можно быстрее.
Глава 12
Моя удача внезапно закончилась, когда за очередным поворотом дороги впереди возник полицейский патруль. Белый мужчина и темнокожая девушка, одетые в характерную форму черного цвета с жетонами на груди, стояли возле машины с включенными проблесковыми маячками, которые иногда в простом народе называют «люстрой». И мужчина сразу сделал мне знак останавливаться. Впрочем, я к такому развитию событий был готов давно, тем более, что и подходящее оружие теперь у меня под рукой имелось. Как только коп приблизился, я не стал ждать, а сработал на упреждение, дал очередь из пистолета-пулемета, принадлежащего до этого погибшей брюнетке. Полицейский упал, не успев даже выхватить свой пистолет.
Зато успела вытащить «Глок» его темнокожая напарница. Она даже выстрелила в сторону моего помятого джипа, прежде, чем свалилась от моей очереди. К моему счастью, пуля негритянки лишь пробила водительскую дверь, застряв в спинке кресла рядом с моим левым плечом, но не задев меня. Действуя по правилам, которые должен знать любой диверсант, я незамедлительно вышел из «Тахо» для того, чтобы сделать контрольные выстрелы. Выжившие свидетели этого происшествия мне были без надобности. К тому же, имелась необходимость содрать с полицейских нательные камеры видеофиксации, которые в последнее время копы взяли моду носить на груди, чтобы всегда иметь видеодоказательства собственных действий. Я осмотрел и полицейский патрульный автомобиль «Форд», забрав оттуда видеорегистратор. Оба служителя закона оказались ранены, но тяжело. Мужчина лежал без сознания с простреленным легким, а негритянка что-то хрипела, пытаясь заткнуть пальцами рану в районе печени. Я быстро добил их, чтобы не мучились, после чего оттащил трупы в патрульную машину и поджог ее, а потом еще и столкнул горящий автомобиль своим помятым джипом в придорожную канаву.
Никаких угрызений совести я не испытывал. Ведь для меня все эти люди, служившие исключительной стране, однозначно являлись врагами. Именно правители этой заокеанской страны, пусть и руками других, все эти годы обстреливали мой родной город тяжелой артиллерией, забрасывали минами и просто убивали моих сограждан повсюду, куда могли дотянуться. Но, потомственных шахтеров Донбасса не сломить! И потому боевой дух кипел внутри меня лютой яростью, заставляя двигаться дальше и мстить без конца и без разбора всему населению вражеской державы. Почему только наши люди должны страдать? Убивая местных жителей страны, которая сама себя объявила исключительной, я считал, что восстанавливаю справедливость.
Я ненавидел эту страну всей душой. И мне всегда было странно, почему так много людей считает местный образ жизни некими «ценностями свободного мира». Все это не более, чем мифы о равных возможностях и легенды о красивой жизни. Нигде с неба деньги сами в руки не падают. Всюду надо трудиться. И лишь те, кто имеют либо выдающиеся способности, либо выдающиеся родственные связи добиваются успеха. Все остальные влачат существование от зарплаты и до зарплаты, зарываясь в кредитных обязательствах так сильно, что критически зависят от потери своего места работы. А потому весь этот видимый успех местного образа жизни на проверку оказывается дутым и непомерно разрекламированным ради того, чтобы дешевая рабочая сила стекалась сюда, за океан, со всего света.
Реклама исключительной страны идет многие годы через фильмы «фабрики грез», распространяясь по всему свету, что и порождает неиссякающий поток эмигрантов, подавляющее большинство из которых потом всю жизнь работает на грязной и неинтересной работе, лишь бы платить кредиты и кое-как выживать. Да и местные далеко не все добиваются чего-либо в жизни. Я видел тут каждый день тысячи людей, которые родились в этой исключительной стране, выросли в ней и постарели, но никакого успеха в своей жизни так и не добились. Вот и сейчас я проезжал через кварталы окраин, где люди массово ютились в кемперах,
