был в состоянии шока и растерянности.

— А те хранилища душ? Кто их создал?

Эшмун улыбнулся.

— Так сработала схема Сопряжения. Или просто результат ошибки — точно известно только тем, кто запустил комбинацию.

Всматриваясь в моё лицо, махнул рукой в сторону изувеченного энергоконструкта Вьерана.

— Не успел всё досмотреть, да? И теперь ломаешь голову. Не повезло тебе, римлянин.

Тихо пискнул Мьёльнир. Просигналил, что выполнил недавно отданную ему команду — подготовился к работе по нужной схеме. Я же снова начал говорить.

— Возможно и так. А может быть, я увидел всё, что требовалось. Скажи мне, Эшмун, зачем тебе это? Мы ведь могли бы объединить усилия. Разделить мир и стать союзниками. Друзей из нас точно не получилось бы — думаю в этом мире, наши пантеоны тоже схватились на заре развития Рима. Но противостоять общей угрозе, мы бы смогли.

Финикиец, к моему удивлению, удовлетворённо кивнул.

— Рад, что ты так считаешь, римский бог. Я действительно хочу предложить тебе действовать вместе. Только не в качестве союзников. Принеси мне присягу воина и сражайся бок о бок. Да, придётся подчиниться тем, кто стоит выше нас за пределами этого мира. Но сам он, останется под нами. А потом, как знать — возможно нам позволят участвовать в освоении новых миров. Или отправят на войну. Дадут шанс поднять свой статус.

Озвученные слова были настолько неожиданными, что я с трудом сдержал рвущееся наружу изумление. Да, финикиец говорил «мы» и «нам», но присяга воина это односторонний инструмент. Полностью подчиняющий тебя воле другой сущности. Как он вообще мог подумать, что я соглашусь на нечто подобное?

— Всерьёз считаешь, что я стану безмолвным оружием, что будет тебе подчиняться?

Собеседник чуть поморщился.

— А почему нет? У тебя нет шансов. Моя настоящая оболочка далеко отсюда. Ты никак меня не достанешь. Тогда как в этой проекции сила дракона, что укрывался здесь от преследователей. Очень много энергии, надо сказать. Тебе не справиться. Никто бы не справился.

Говорил он вроде бы уверенно. Но сами слова были подобраны странно. Как будто у финикийца имелись сомнения по поводу итогов нашего столкновения. Озарение наступило через секунду.

Сила дракона. Это не та мощь, к которой привыкли боги. Да и по своей структуре серьёзно отличается. Далеко не факт, что эту энергию получится использовать для привычных божественных техник. Раз так — остаётся только применение в чистом виде. Далеко не самый эффективный способ, если тебе противостоит приблизительно равный противник.

Конструкта, оставленного Вьераном, он прикончил хитростью. Заранее созданной сложной техникой, что была запрятана в какой-то хитроумный артефакт и ударила через канал связи. В тот момент, когда цель была максимально уязвима.

— Ты разве не запомнил свой главный жизненный урок, Эшмун? Никогда не угрожай римским богам. И уж тем более — не расписывайся в своей трусости.

На лице противника появилась презрительная усмешка.

— Римским богам? Как будто вы чем-то отличаетесь от всех прочих. Такие же пафосные идиоты, которые даже не пытались познать вселенную вокруг себя. А ты, скорее всего, вовсе считал, что за всем стоит Локи или кто-то из его окружения. Кто знает возможно, даже считал виновником настоящего Элье, который рассылает повсюду свои убийственные копии.

На момент замолчав, продолжил.

— Франк оказался идеальным объектом для создания дублей. Оттого до сих пор жив. А вот тебе, всё равно не выиграть в одиночку. Последний из Основателей готовит удар. Собирается вырезать почти всех смертных, создав собственную армию. Заодно и свеженьких душ обожрётся, как оголодавший верблюд. После такого, у него выйдет и тебя раздавить, и делегацию вторжения встретить. Да и всех остальных, я бы тоже не сбрасывал со счетов. В большинстве своём, смертные бесконечно глупы, но кое-кто догадывается об истинном положении дел.

Пока он говорил, у меня наконец появилась версия происходящего. Эшмун проиграл свою войну, но в этом мире, его версия смогла выжить. Спрятаться от гнева римского пантеона и зализать раны. Постепенно лишаясь силы — если ты не показываешься смертным на глаза, то рано или поздно вера в тебя начинает слабеть. Особенно, если чужие солдаты безнаказанно режут твоих жрецов и разрушают храмы.

Потом он пережил то самое Сопряжение, из-за которого погибла основная масса богов. И надолго залёг на дно, действуя из тени. Судя по тому, что я сейчас видел, всё это оказало сильное влияние на его разум. Деформировало тот настолько, что финикиец считал озвучиваемые им фразы вполне убедительными.

— Мне вот интересно, как тебя занесло в Скандинавию? Откуда у тебя техники Локи и осколки «искры» Аида.

Ещё один пренебрежительный взмах рукой.

— После Сопряжения, по миру оказалось разбросано немало интересного. Буквально лежало под ногами — бери и поднимай. Лучше скажи, ты согласен? Или решишь отвергнуть моё предложение и умереть?

На последней фразе, он выпустил наружу ауру. Если быть более точным — банально надавил чистой мощью, которой внутри него сейчас было полно. Хорошо, что хотя бы связи с алтарём нет. Иначе у меня и правда не оставалось бы ни единого шанса. По крайней мере, с сохранением этой оболочки. Новую то отыскать, не такая проблема. Вот только она не выдержит моей «искры» и текущей мощи каркаса — я лишусь почти всего, что достиг.

— Мир под угрозой. Потому я предложу тебе ещё раз договориться и заключить союз.

В том, что Эшмун не станет даже пытаться договориться, я был уверен. Тем не менее, озвучить вопрос стоило. Хотя бы для того, чтобы понимать — я сделал всё возможное, чтобы привлечь его к делу спасения мира.

Отвечать финикиец не стал. Вместо этого сразу перешёл к действиям.

Воздух уплотнился и засверкал зелёным. Взревел сжатый в тиски Сандал. Дрогнули стены.

Он пользовался заёмной мощью по полной, ничуть её не экономя. То ли не знал, как оставить себе подобный трофей, то ли считал меня настолько опасным.

Кольчуга вибрировала под потоком силы, который ей приходилось сдерживать, а я ударил в ответ. Пять солнц Аматэрасу ярко вспыхнули посреди помещения и практически сразу погасли, сдавленные чуждой мощью.

Следом я ударил чистой божественной мощью. Добрым десятком энергетических клинков, что сначала бодро рассекли окружающее меня море вражеской энергии, но потом безнадёжно завязли, истаяв в нём.

— У тебя нет шансов, римлянин. Преклони колени и сохрани жизнь!

Похоже Эшмун был весьма невысокого мнения о моих способностях. И совсем не учитывал божественных спутников. Зря.

Да, Сандал, в этом бою мало на что годился. Дракон ярился, выплёвывал пламя и пытался прорваться к противнику, но безнадёжно вяз в густой плотной энергии, что заполнила комнату зелёным туманом.

А вот Мьёльнир тщательно готовился к атаке. Сам же я наносил удар за ударом, стараясь бережно расходовать резерв божественной силы и не тратить её попусту.

Кольчуга пока держалась — её запаса прочности хватало, чтобы противостоять обычному давлению. А попытки врага пробить барьер энергетическими копьями, я благополучно купировал защитными техниками.

Одновременно с этим приходилось сдерживать внутреннюю боль. Ту, которая появляется, когда некто отщипывает крохотные кусочки твоей собственной «искры». Этот этап подготовки я решил отложить на момент, когда бой станет неизбежным. Пусть речь и шла, максимум об одном проценте, но даже его терять не хотелось. К тому же процесс сопровождался выбросами энергии — финикиец мог запросто что-то почувствовать и насторожиться.

Наконец живой камень отрапортовал о полном завершении задачи. Я же отразил очередную атаку десятка копий, что стремились пробить барьер и ударил в ответ. На этот раз, не сдерживаясь и не пытаясь ограничить используемую мощь. В полную свою силу.

Пол под ногами задрожал от столкнувшейся мощи, а зелёный туман рассекли мощные энергетические клинки.

Более того — я добрался и до самого противника. Правда, в момент контакта с его кольчугой, созданное оружие уже было практически бесполезно — большая часть мощи ушла на то, чтобы прорубиться через вязкий туман. Так что её остатки лишь расплескались о вражескую кольчугу, вызвав у финикийца взрыв злорадного хохота.

Зато это дало возможность для атаки Мьёльниру. На короткий промежуток времени, от влияния чужой силы освободился участок пола, а в окружающем меня мареве появились своего рода проходы, которые вели прямо к фигуре Эшмуна. Что дало спутнику возможность включиться в игру.

Десятки крохотных