понимает — замена Рюриковичей на кого-то ещё, это риск гражданской войны. Что само по себе опасно, так как на стороне старой династии, окажется немало родов, что встанут под их знамёна вместе с гвардией и дружинами. Да и Оболенский двинется в одном строю. Но всё это в теории решаемые задачи. В отличии от небывало сильного Рюриковича, который заставил всю Москву вздрогнуть во время обретения силы.

— Где я? Долго пролежал?

Дева открыла рот, чтобы ответить, но заговорить не успела — сбоку послышались шаги и через пару мгновений в поле зрения появился Оболенский. Мрачно оглядев, покачал головой.

— Ты обещал позвать меня на свой третий бой, Сиятельство. Однако приглашения я не дождался. Хотя схватка, как могу видеть, имела место быть.

Я дёрнул губами, пытаясь изобразить улыбку.

— Не мой то был бой.

Патриций секунду подумал, после чего кивнул.

— Значит то была битва царевича? А ты так, мимо проходил, да под горячую руку попал?

Усмехнувшись в густые усы, понимающе кивнул.

— Объяснение принимается. Но ты обещал мне славную битву, Василий. Без вот этих надуманных отговорок.

Инна посмотрела на князя со странным выражением лица. Как будто прикидывала — на самом деле у него такие проблемы с головой или тот ловко притворяется. Потом чуть отступила назад.

— Пойду, сообщу брату, что Василий очнулся и пришёл в себя. Он просил немедленно ввести его в курс дела.

Позвонить или написать она прекрасно могла и отсюда. Видимо не привыкшая к тесному контакту с Оболенским, дева решила на всякий случай ретироваться.

Сам смертный проводил её взглядом, похоже дожидаясь, пока та покинет комнату. Потом я ощутил всплеск силы, напоминающий тот, что происходит при установке барьера. А Ратибор вытащил из кармана маленькую фляжку и протянул её мне.

— Фамильный рецепт. От сердца, можно сказать, отрываю.

Руки едва слушались и изрядно дрожали, так что пробку открутил сам князь. Я же забрал у него фляжку и сделал приличный глоток практически чистой амброзии.

— Потише, Василий! Это мощная штука. Может с непривычки и спалить что-то.

Забрав у меня ёмкость, озадаченно взвесил её в руке.

— Да ты же отсюда половину выпил. Сейчас должно…

Уставившись на меня, задумчиво прищурился. А я понял, что угодил в простейшую ловушку. Смертный, как бы силён он ни был, мог перенести разве что крохотную каплю амброзии. Да и то, желательно в сильно разведённом виде. Сейчас же, она лишь самую малость была разбавлена водой.

«Искра» и каркас, отреагировали на знакомый напиток так, как ожидалось — немедленно омылись его силой, которая подтолкнула процесс восстановления. Над этим я работал с того самого момента, как ладошка Инны толкнула меня назад в постель. Не дело это, когда римского бога может опрокинуть слабый тычок смертной.

Ощутив небольшой прилив сил, я скривил губы в усмешке.

— Благодарю. Как я посмотрю, ты её тоже пьёшь без особых последствий.

Князь, закрутив пробку, засунул фляжку в карман и пожал плечами.

— Нет такого напитка, который мог бы сломить желудок настоящего кавалергарда.

Я покосился в сторону окна, откуда лился дневной свет. Снова глянул на Оболенского.

— Сколько я пролежал?

Князь, который продолжал меня задумчиво разглядывать, пожал плечами.

— Всю ночь и утро. Десять часов сейчас. Даже не думай о том, чтобы куда-то сорваться. Дарья там вся на нервах. Дивеева, который к ней после ночного светопреставления явился, чтобы верноподданические чувства заверить, едва на месте не прибила. Переживает, девка. Если ты сейчас куда махнёшь, вовсе ведь столицу разнесёт.

В голове сразу же послышался довольный рык Сандала.

— А я говорр-р-рил! Всё складывается, крр-р-рылом к крр-р-рылу! Дрр-р-раконьей свадьбе быть!

Следом за ним подключился Мьёльнир, в чьём голосе отчётливо звучали нотки ехидства.

— А на сс-с-свадьбу обычно пекут большой торт? Насс-с-сколько он велик?

Я чуть поморщился, прогоняя в голове слова Оболенского. Десять часов утра. Могу поспорить, в музее под Стамбулом уже никого нет. Эшмун переместился в резервное убежище. Скорее всего расположенное далеко от Османской империи. Хотя, как знать, может и там же. Если хочешь что-то надёжно спрятать — укрывай под самым носом у ищущих. Там, где они даже не станут искать. В любом случае, проверить место его размещения за последние годы, стоило. Как минимум, должны были остаться отпечатки энергетического фона.

Посмотрев на Ратибора, я чуть сдвинул голову на подушке, меняя позицию и угол обзора.

— Думаю, с Дарьей нам ещё предстоит увидеться. Обоим. Нужно, чтобы она отменила твой запрет на визит в Стамбул.

Глаза Оболенского блеснули удивлением и тот вкрадчиво уточнил.

— Собрался в гости к султану?

Как ни странно, у меня нашлись силы, чтобы усмехнуться,

— У меня длинный список адресов, по которым нужно заглянуть. Но пожалуй, первым и правда станет столица Оттоманской Порты.

Кавалергард было радостно продемонстрировал зубы, но улыбка почти сразу погасла.

— Не отпустит она. Земский Собор на носу, да и мало-ли что там в Истанбуле случится. А вдруг война. У нас и так всё едва держится.

Прислушавшись к ощущениям внутри собственного тела, я оттолкнулся руками и приподнялся, оперевшись на спинку кровати.

— Этой ночью все видели силу царевича. Да и Грань он свою получил. Не зря же Дивеев на аудиенцию к Дарье приполз. Князья поняли, что ветер изменился. Раз даже они сдали назад, остальные тем более притормозят. А вот в Стамбул нам надо. Чем быстрее, тем лучше.

Патриций заинтересованно цокнул языком.

— И когда собираешься вылетать? Не то, чтобы я был против, но хочу напомнить, у тебя ещё переговоры с Цин вроде как идут. И англичане ждут.

Я машинально поморщился. Всё было верно — две встречи с монархами других стран, подписание договоров и принятие под свою руку территорий. А ещё Ганза, из которой нужно выкачать максимум золота и вынудить признать мой интерес в Данциге.

Совсем недавно всё это казалось важным. Собственно, оно и сейчас таким оставалось. Потому как, к моменту появления в этом мире настоящего противника, я должен быть полностью готов. Что значило — мне потребуются все возможные ресурсы, чтобы обеспечить контроль над территориями. Как выяснилось на примере Цин, смертных можно вынудить поверить в условного духа-покровителя. Раз такой фокус прошёл в Азии, возможно получится провернуть его в Европе.

Если нет — придумаю что-то ещё. К тому же, как говорил Вакх, важно не то, откуда родом дева, а какой формы у неё ягодицы. Вера африканцев, индийцев или инков, даст ничуть не меньше силы, чем убеждённость в твоём существовании такого же количества европейцев.

Основной вопрос — сколько именно времени осталось до контакта? Я действительно не смог детально рассмотреть всё, что пытался показать мне слепок Вьерана. Но увидел достаточно, чтобы представлять общую картину. И если отталкиваться от неё, то вторжение могло начаться когда угодно. Завтра, через две недели, спустя полгода. В теории, незваные гости могли объявиться и спустя сотню лет, но это казалось маловероятным. Чем быстрее я обрету полную силу, разделаюсь с местными противниками и получу доступ к перемещению между мирами, тем лучше.

— Ты о чём задумался-то? Выбираешь между Стамбулом и Пекином?

Я сместил взгляд на Оболенского, в глазах которых виднелась смешливая искорка и сам слабо улыбнулся.

— О жизни размышляю, князь. Вот скажи — тебе зачем на самом деле в Стамбул надо? Не город же ты сжигать собрался?

Тот сразу помрачнел и отвёл взгляд в сторону. Помолчал. Потом вернул взгляд на меня.

— А тебе туда для чего так экстренно понадобилось?

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Потом, я обозначил лёгкое движение плечами.

— Найти кое-кого нужно. До недавних пор он как раз там и был. Сейчас уже скорее всего сбежал, но следы какие-то наверняка остались.

Патриций свёл брови к переносице. Ненадолго задумался. Потом повёл правой рукой.

— Ну так и мне кое-что проверить требуется. Я когда в гареме том гостил, почувствовал что-то… Как бы тебе сказать, Сиятельство. Нехорошее. Настолько, что меня после трёх дней загула пробрало. Только вот разобраться не успел. А когда гвардейцы эти появились, не до того уже стало. И вовремя ведь как вылезли, гады. Прям точно, когда нужно.

Я озадаченно хмыкнул.

— А почему Дарье не рассказал? Или Шуйскому с Голицыным? Вас троих никакой