— Нет. Я остаюсь в отряде. Здесь я нужнее, чем на гражданке, — перебиваю Каручаева. Он знал, что я так поступлю. Сидит такой уверенный и думает, что, сняв с должности, унизил меня, поставил на место.

Он знает, что у нас тоже имеются связи в штабе, если припрет, обращусь. После того, как отца не стало, многие продемонстрировали свое истинное лицо, как то, что сейчас сидит напротив. Тем приятнее на душе, что остались нормальные, честные мужики, для которых слово «дружба» – не пустой звук и не возможность пролезть наверх по карьерной лестнице. Эту гниду отец в кресло посадил, сейчас, наверное, в гробу переворачивается.

— Вадим, возьмешь командование на себя? — оборачивается к Бате. Тот смотрит на меня, прежде чем ответить. Едва заметно киваю. Чужого в отряде не хочу видеть, не примут пацаны, будет противостояние, а нам на передовой бой вести.

— Приму, — кивает Батя.

Вряд ли кто-нибудь из штаба стал поднимать бурю в стакане из-за невыполненного приказа. Каручаеву спокойно спать зависть не дает. Сынок-утырок, хоть и обвешан орденами и звездами, прыщ на ровном месте, не пользующийся уважением коллег, а сыновья Багирова элитными группами командуют. Сколько раз он срезал мое представление к наградам? А Мирону? Пусть потеет дальше. Мои ребята пленных спасли без единой потери, пусть и с нарушением приказа, а его сынок ездит за своими следит и писульки в штаб отправляет. Мне не стремно простым бойцом идти воевать, мне стремно было бы на гражданке отсиживаться, прятаться за спинами друзей.

— Только без нарушений, Вадим. Командир теперь ты, — подзывает Лужина с папкой. Там уже и рапорта готовы. Надо было так подсуетиться? — Ярослава оставлю в твоем подчинении, но если он решит опять геройствовать, рисковать своими погонами и свободой будешь ты. Понял меня?

— Так точно, генерал-майор.

— Продолжать сборы, — командует Каручаев. — Жду вечером отчета, Вадим, — подходит к Бате и первым протягивает руку.

«Свали уже!..»

— Постараюсь ускорить расследование, — в дверях тихо произносит Лужин. — Не высовывайся пока.

Мы чуть задерживаемся. Первым выходит из дома генерал, задерживается на крыльце, осматривает бойцов. Ищет, к чему придраться.

Грохот… мат… крик…

Мы с Батей первыми пробиваемся к генералу, который лежит на крыльце. В лучшем случае без сознания. Фуражка отлетела в сторону, на голове шишка с яйцо, в двух местах пробита кожа, кровь заливает лицо. Упала какого-то хрена подпорка!

— Где медик?! — кричит Лужин.

Осматриваюсь в поисках не-Сереги. А вот и она… стоит с виноватым лицом, прикрыв рукой рот.

Ля… что она опять натворила?!

Прослеживаю за ее виноватым взглядом. Твою дивизию…

Я всегда говорил: баба в отряде – к беде!

Как? Как она умудрилась повесить свой тяжелый рюкзак на балку? Тот отлетел при падении и теперь валяется в стороне. Хорошо, что кроме генерала никого не убила. Вот так, генерал-майор, у нас и в тылу есть диверсанты. Опасно к нам ездить.

Пока никто не видит орудие убийства, переключаю на себя внимание.

— Нужно оттащить его в сторону, пока стена не обрушилась. Давайте, хватайте. Медик уже идет, — этой дурехе намекаю, что пора отмереть и перестать пялиться на рюкзак…

Алеста

Командир готов меня расстрелять взглядом. Злющий, как бешеная собака. Я ведь не специально, но моя виноватая и испуганная моська на него впечатления не производит. Как только генерала отнесли в сторону, прихожу в себя. Багиров оказывается рядом, отбрасывает ногой рюкзак за угол, словно он не тяжелее футбольного мяча.

— Постарайся его оживить, — тихо и угрожающее произносит он. Тоже нервничает.

— Леш, неси аптечку, — на ходу кричу товарищу.

Офицеры тоже нервничают, ругаются, пытаются привести в чувство генерала.

— Отойдите, — прошу их, падаю на колени у обездвиженного тела. Сердце от страха готово выскочить из груди, но действую я на автомате. Вокруг стоит тишина, все замерли в ожидании. Генерал дышит, что немного успокаивает, хотя руки продолжают дрожать. Моя профессия про спасение жизней, не знаю, как буду жить, если стану причиной смерти человека.

Багиров рядом, он молча помогает. Подносит аптечку, которую принес Лешка. Ставлю укол, в этот момент генерал приходит в себя, издает протяжный стон. Вздох облегчения проносится среди мужиков.

— Что случилось? — генерал пытается схватиться за голову. Багиров взглядом приказывает мне молчать.

— Балка не выдержала, не стоило вам сюда приезжать, Павел Олегович, опасно тут, — вот не чувствую я в голосе командира жалости.

— Лежите, не двигайтесь, — надавливаю на грудь, когда раненый пытается подняться. Достаю перевязочный материал, промываю раны, пока Ярослав держит голову генерала.

— Тампоны закончились? — интересуется Багиров. Генерал не поймет, о каких именно тампонах идет речь, а майор между тем продолжает: — Вот сюда и сюда нужно вставить, — указывает на пробитые места, откуда сочится кровь.

Нужно мне было это представлять? Стараюсь не рассмеяться. Багиров решил приделать генералу рога из тампонов? Рога с веревочками, зрелище было бы забавное.

— А это кто? — интересуется генерал, заинтересованно меня разглядывая.

— Наш новый медик, — раньше, чем Багиров успевает открыть рот, произносит Батя. Он все время стоял над нами. Наблюдал, переживал. Майор хотел возразить, но, хмуро глянув на меня, смолчал.

— Вам нужно сделать снимок, прямо сейчас направляйтесь в госпиталь, — накладывая повязку. Под пристальным суровым взглядом нервничала. Мне казалось, что генерал в случившемся подозревает меня.

— Много говоришь, — обрывает меня суровым тоном. Чувство вины перед пострадавшим мигом испаряется. — Петр, помоги подняться, — командует полковнику. — Что это ты бабу в отряде держишь? — неприятно усмехается. — Раньше, помнится, по-другому рассуждал.

Мне этот человек определенно не нравится. Пусть судьба оградит меня от встречи с ним. Пока все выдвинулись проводить офицеров, я осталась собирать аптечку. День тяжелый и насыщенный, а впереди еще долгая дорога.

Как только машина выехала за ворота, ребята поспешили вернуть подпорку под балку.

— У меня для вас объявление, — громкий голос Багирова заставил вспорхнуть птиц с деревьев. — С сегодняшнего дня я снят с должности командира. Поздравьте Батю с новой должностью, — майор не выглядел расстроенным, подошел к Бате и с улыбкой пожал ему руку.

Озадаченными выглядели все ребята. Все хорошо относятся к Бате, но командир для них Ярослав. Расстроенные, они не знали, как реагировать. Подходили, жали руку новому командиру, он в ответ хлопал по плечу. Несмотря на мое теплое отношение к Бате, мне все равно была непонятна и неприятна эта ситуация.