Дорога на фронт – как уже упоминалось, прозаические части имитируют чтения Евангелия на литургии. Все эти рассказы, кроме последнего, основаны на исторических событиях и следуют хронологии Второй мировой войны, как её пережила Греция: нападение фашистской Италии и греко-итальянская война 1940–1941 годов, вторжение гитлеровской Германии в 1941 году и совместная итало-немецко-болгарская оккупация (Элитис описывает только немецкую зону оккупации, где жизнь граждан была наиболее тяжёлой); движение Сопротивления; гражданская война 1946–1949 годов.

Итальянские войска вторглись на территорию Греции со стороны албанской границы утром 28 октября 1940 года. Операция под кодовым названием «Emergenza G» предполагала захват страны в три этапа: сначала планировалось захватить Эпир и острова Ионического моря, затем Западную Македонию и, наконец, остальные территории вместе с Афинами. Греческий генштаб немедленно направил на Албанский фронт Третью армию под командованием генерал-лейтенанта Г. Цолакоглу и другие войсковые формирования со всей страны. Итальянцы встретили неожиданно яростное сопротивление. На стороне оборонявшихся оказались и погодные условия, и труднопроходимый ландшафт эпирских гор. Планы итальянцев осуществить молниеносный прорыв обернулись неудачей. 14 ноября греческая армия перешла в контрнаступление и за полтора месяца заняла приграничные албанские города Корчу, Химару, Саранду. Греческое превосходство на фронте сохранялось до января 1941 года, когда фашистскому командованию удалось собрать мощное подкрепление и остановить продвижение греческих войск. В апреле в Грецию вступили немецкие войска, и с этого момента захват страны был предрешён.

Этот экскурс необходим для понимания Первого чтения. Элитис был призван на Албанский фронт в первый же день войны. В звании второго лейтенанта он участвовал в боевых действиях до 26 февраля 1941 года, когда, заболевшего брюшным тифом, его отправили в госпиталь и затем демобилизовали. «Дорога на фронт», основанная на этом опыте, стала самым автобиографическим из текстов поэмы. В первой строке содержится точная дата описываемых событий. Иоаннов день – праздник Собора Иоанна Предтечи, отмечаемый сразу после Богоявления, 7 января. Речь идёт о последней фазе наступления греческой армии. Химара и Тепелени – албанские города, в ходе тяжёлых боёв отбитые у фашистов в декабре 1941 года. Артинцы – бойцы 40-го Гвардейского полка Арты (Арта – город в Эпире), сражавшиеся на Албанском фронте.

Элитис намеренно использует разговорный стиль, полный просторечий и диалектизмов: тем самым он отдаёт дань уважения «Воспоминаниям» генерала Макриянниса, написанным таким же языком (Λιγνάδης, σ. 111).

Сержанты девяносто седьмого года или двенадцатого – имеются в виду Греко-турецкая война 1897 года и Первая Балканская война 1912–1913 годов.

Апелаты – бойцы независимых, стихийно сложившихся народных войск в приграничных районах Византийской империи, ср. русское и украинское казачество. Скутарий – «щитник» – пеший воин со щитом в византийской армии; так же назывались гвардейцы из личной стражи императора.

Совсем я молод но познал… – суровый и хмурый пейзаж, изображённый в первой строфе, напоминает горы Эпира (Λιγνάδης, σ. 114). Скрип древесины уже упоминался в последнем гимне «Бытия» как предвестие распятия, но здесь он интерпретирован совершенно иначе – как мирный шум соснового леса.

Невнятный рёв раздавленный – реалистически изображённый предсмертный хрип из предыдущей части мифологизируется и обретает новый масштаб: теперь эти звуки издаёт сама природа.

Иссиня-чёрные круги – называя глаза Богородицы «кругами», Элитис мгновенно воссоздаёт иконографию византийских мозаик и фресок: большие, широко распахнутые, тёмные глаза. Интересно, что образ «круглых глаз» (runde Augen) часто возникает в поэзии австрийского поэта Г. Тракля, причём исключительно в контексте невинности и чистоты.

Ты богатств никогда мне своих не давала… – из первых строк третьего псалма становится понятно, что он обращён к родине, которую разграбляют завоеватели («племенами земли расхищаемых изо дня в день»), в то же время лицемерно славящие Грецию как «колыбель европейской цивилизации» («и хвастливо изо дня в день прославляемых ими же»).

Гроздья и колосья – вино и хлеб – основополагающие символы в христианстве, кровь и плоть Христа. Т. Лигнадис приводит параллели из Нового Завета, литургических текстов и Романа Сладкопевца (σ. 118). Среди этих цитат нам наиболее важен богородичен (песнопение в честь Божией Матери) из последования ко Святому Причащению: «Земле благая, Благословенная Богоневесто, Клас прозябшая неоранный и спасительный миру». Неоранный клас, то есть невозделанный, без человеческого участия выросший колос, – это Христос, а Богородица предстаёт в образе земли. У Элитиса, наоборот, родина становится олицетворением Богоматери.

Но шершавую щёку свою опустил я на камень – подобно образам солнца и ветра, камень занимает в поэтике Элитиса одно из ключевых мест. Ландшафт Греции непредставим без обнажённых скал и каменистых склонов, и камень остаётся главным строительным материалом Средиземноморья, но для Элитиса это ещё и архетип первоосновы, фундамента: всего крепкого и незыблемого, без чего невозможно поддержание миропорядка. Ср. у Осипа Мандельштама: «Всё кругом поддаётся, все рыхло, мягко и податливо. Но мы хотим жить исторически, в нас заложена неодолимая потребность найти твёрдый орешек Кремля, Акрополя, всё равно, как бы ни называлось это ядро, государством или обществом…» Именно эту функцию выполняет камень в картине мира Элитиса. Кроме того, камень – единственный носитель информации, выдерживающий испытания тысячелетиями: статуи, надгробия и высеченные на камне надписи переживают любые рукописи. Это воплощение преемственности и единственная форма земной материи, в своём постоянстве приближающаяся к бессмертию. Потому Элитис изображает свою собственную историческую основу в виде каменного изваяния («образ мой ужасающий»), неизменного вопреки всем бедствиям («Топором тяжёлым его секут и зубилом твёрдым его грызут / и горючим резцом царапают камень мой»).

Последние строки стихотворения («Гнев усопших да будет вам страшен…») подражают пророчествам дельфийского оракула. Вместе с тем здесь содержится аллюзия на Откровение Иоанна Богослова: «И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (6: 9—10). У Элитиса разгневанные души усопших объединяются с разгневанной стихией земли (скал изваяния).

Дни свои сосчитал я и только тебя не нашёл… – лейтмотив второго псалма – одиночество, отвержение и неразрешимый конфликт с миром конформных, не выходящих за рамки обыденности, жизненных установок. Собеседником Элитиса остаётся божественное начало, то недосягаемое и возлюбленное Другое, что воплощается для поэта и в родине, и в свободе. В первых строках, как отметил Лигнадис (σ. 123), содержится перефразированная цитата из Песни песней: «На ложе моём ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его» (3: 1).

Кикеон – священный напиток из воды, ячменя и трав, который пили посвящаемые в Элевсинские мистерии. Таинства элевсинского