— Тони, мне нужны эти фьючерсы. Плати столько, сколько за них просят.

Услышав это, Тони тотчас же вернулся к телефону, чтобы сообщить о повышении цены, которую он был готов выкладывать за облигации, стоимость которых продолжала неуклонно ползти вверх.

Через пятнадцать минут Джон получил свои двадцать тысяч фьючерсных контрактов, эквивалент пакета десятилетних государственных облигаций на сумму еще два миллиарда долларов.

Он известил об этом Эллен.

Та побледнела, пораженная грандиозными размерами его торговой позиции.

— Джон, я ничего не понимаю! У вас теперь десятилетних облигаций на двенадцать миллиардов долларов! Это очень «длинная» позиция.

Эллен понимала, что лезет не в свое дело, но не могла удержаться. Джон ничего ей не ответил.

Наконец облигации остановились на целых полпункта выше своей стоимости на аукционе, причем спрос по-прежнему оставался высоким, поскольку слухи о неминуемом крахе крупного инвестиционного фонда набирали обороты.

Джон был готов совершить следующий шаг.

— Тони, свяжись с маркетмейкерами и начни продавать облигации партиями по двести пятьдесят миллионов, не заостряя внимания на цене. Начни с фьючерсов. Гэри, переговори с отделом институциональных инвесторов.[19]Дай ему знать, что мы, возможно, выставим на продажу небольшой пакет облигаций по текущей цене, и напомни, что все предложения о покупке необходимо будет направлять нам и только нам.

Он принялся нервно теребить свои любимые запонки с изображением кенгуру, которые надевал, когда везение было ему особенно нужно. Напряжение возрастало.

Теперь, когда в его руках оказались сосредоточены почти все облигации последнего выпуска, ему нужно было осторожно начинать их распродавать. Сделать это требовалось так, чтобы никто из присутствующих в зале не догадался об истинных размерах пакета. Если рынок проведает о некоем крупном держателе облигаций, который собирается их сбыть, то высока будет вероятность того, что его попытаются заставить снизить цену.

— Тони, что там с этими слухами? — спросил Джон.

— Ничего существенного, кроме обычных досужих сплетен, каких полно на рынке. Вероятно, речь идет просто о клевете со стороны завистливого конкурента. Сейчас на нее уже никто не обращает внимание.

Филлипс был уже в прибыли. Он убедился в том, что процесс распродажи акций начался, и решил пустить слухи на самотек. Похоже, упоминать про «Коннектикут капитал» вообще не придется.

Всю вторую половину дня его команда напряженно работала. Тони и Гэри координировали продажу облигаций, а Эллен вводила данные о каждой операции в систему. Джон отслеживал стоимость. Чем выше поднимутся курсы облигаций и фьючерсов, тем больше будет прибыль банка, не говоря о премиальных самого Джона и членов его команды.

Он наслаждался происходящим и был весьма доволен собой, но тут к нему подошел Болдуин.

— Какого черта ты скупаешь эти дополнительные фьючерсы? — резко спросил он.

— Аукцион завершился, поэтому ограничения Комиссии по ценным бумагам меня больше не сдерживают, — спокойно ответил Джон.

— Джон, ты переступил черту. О фьючерсах у нас даже речи не было.

— Это необходимая составляющая сделки, поэтому я и не стал ничего с тобой обсуждать заранее.

Джону было не по себе от необходимости лгать своему другу, однако он понимал, что отдел Болдуина ни за что не дал бы ему зеленый свет.

Болдуин кипел, однако был бессилен что-либо предпринять.

— Мы еще поговорим о твоих действиях, — покачал головой он.

Джон повернулся к монитору. В нижней части экрана непрерывной строкой бежали последние новости, поступавшие со всех уголков земного шара. В основном это была второстепенная информация, порой на иностранном языке, однако иногда даже, казалось бы, самая безобидная новость может привести к опустошительным последствиям. Джон высматривал все, что могло бы вызвать резкие колебания на рынке. Пока что все шло нормально. Филлипс уже начинал дышать свободнее. Облигации поднялись в цене почти на полпункта, или на 16/32, по сравнению с тем, по какой цене он их покупал. Рынок стойко держался на том уровне, на который его сразу же после завершения аукциона загнали Джон и Делбой. Слухи поработали на славу.

В два часа дня Джон повернулся к Эллен.

— Как у нас дела?

Она ответила едва слышным шепотом:

— Из двенадцати мы продали два и два. Осталось избавиться чуть больше чем от девяти с половиной. Пока что по результатам торгов и текущего курса мы имеем в плюсе что-то около пятидесяти восьми миллионов долларов.

Общая финансовая обстановка просто идеально способствовала успеху плана Джона. Уже некоторое время на рынках в целом царила стабильность, спрос на облигации оставался устойчивым и высоким. Совершенно естественно, что ограниченность пакета, выставленного на аукционе, вынудила институциональных покупателей обратиться к фондовому рынку. Интерес к слуху, пущенному Джоном, в значительной степени выдохся.

В настоящий момент Филлипс фактически представлял собой весь рынок, в значительной степени контролируя его. Тони и Гэри совместными усилиями удовлетворяли крупные заявки институциональных покупателей. Все шло гладко, в полном соответствии с планом. Джон был уверен в том, что теперь рынок сможет поглотить куда более значительные пакеты облигаций.

Он повернулся к Тони и Гэри.

— Рынок закрывается через час. Вы сможете осторожно ускорить шаг, не привлекая к себе внимания, чтобы это никак не сказалось на курсе? Подойдите к делу как можно мягче. Я хочу уменьшить нашу торговую позицию.

Те подтвердили, что задача понятна, и уже собирались приступить к делу, но Джона окликнул Делбой, чем-то очень возбужденный:

— Джон, тебе это совсем не понравится. С минуты на минуту появится какое-то сообщение о связи одного высокопоставленного государственного чиновника с молодой девушкой.

Джон промолчал, понятия не имея, о чем может идти речь. У него участился пульс. Облигации тут же стали слабеть, сдавая свои позиции.

Джон тряхнул головой, пытаясь прояснить мысли.

— Господи, неужели опять что-то с президентом?

«Начать с самого верха и двигаться вниз», — подумал он.

— Хуже, — ответил Делбой, по всему лицу которого разлилось уныние.

Джон знал, что для финансовых рынков лишь один человек на свете важнее президента.

— Твою мать!

Сердце его бешено заколотилось, в ушах застучала кровь.