Он узнал ответ и крикнул Джону:

— Они идут по сто девять и двадцать одна тридцать вторая пакетами по двести пятьдесят и по сто девять и девятнадцать тридцать вторых пакетами по пятьсот.

Джон махнул правой рукой и распорядился:

— Спускайте все облигации, которые я купил на прошлой неделе. Мне нужно полностью очистить свой портфель перед аукционом.

Через минуту Тони положил трубку.

— Готово. Вы продали пятьсот миллионов облигаций со сроком погашения февраль тридцать первого года по сто девять и девятнадцать тридцать вторых. Увеличение курса чуть больше, чем на четыре с половиной процента.

Джон повернулся к Эллен и спросил:

— Какова общая прибыль?

Эллен стала вводить данные в компьютер. Регистрация операции в главном компьютере банка позволила осуществить перевод денег и физическую передачу облигаций новому покупателю. Кроме того, высшее руководство банка, имеющее соответствующий доступ, получило возможность подробно изучить сделку, в том числе ее степень риска и коэффициент прибыли.

Эллен завершила ввод информации о последней сделке.

— На пятьсот миллионов прибыль чуть меньше восьмисот девяноста пяти тысяч.

Джон почти не слушал ее. Он рассеянно поднял взгляд.

— Негусто, но, наверное, лучше все же получить эти деньги, чем потерять их. Спасибо.

Сейчас Филлипс был уже полностью поглощен завтрашним аукционом. Больше всего его интересовал Джонстон. За последние несколько дней он расспросил о нем кое-кого из своих коллег, потому что до сих пор все их общение сводилось к нескольким фразам, брошенным на многолюдных корпоративных вечеринках. Судя по всему, предки Джонстона, как говорится, приплыли в Америку на «Мейфлауэре».[17]Своим взлетом к вершине руководства банка он был обязан больше учебе в «Лиге плюща»,[18]чем способностям к решению финансовых вопросов. В банке Джонстон имел необычайно низкий деловой рейтинг, хотя и занимал очень высокое положение. Он редко занимался рутинной работой, сосредоточившись на контактах с клиентами. В этой сфере Эрнст максимально полно использовал многолетний опыт работы специалиста по связям с общественностью, всячески обхаживая важных клиентов, следя за тем, чтобы выполнялись любые их прихоти как личного, так и финансового характера.

Его обязанности в банке были неотъемлемой составляющей бизнеса, ориентированного на взаимоотношения. Эту отрасль банковского дела в начале восьмидесятых годов стала развивать одна из наиболее динамичных инвестиционных компаний, «Дрексел, Бернхэм и Ламберт». Именно в качестве главы отдела по связям с общественностью «Дрексела» в эпоху вседозволенности восьмидесятых Джонстон освоил ремесло и отточил его до совершенства. До тех пор банковское дело было консервативным и довольно скучным занятием. «Дрексел» в корне изменил такое положение, делая все необходимое, чтобы привлечь смелых и предприимчивых специалистов, способных проводить в жизнь новый, агрессивный стиль.

Харизматичный глава «Дрексела» Майкл Милкен стал пионером в работе с высокодоходными акциями молодых компаний. Он одалживал крупные суммы денег агрессивным и честолюбивым руководителям, которые, как правило, не могли получить кредит в традиционном банковском секторе. Эти займы обходились очень дорого отчасти потому, что «Дрекселу» стоило больших трудов найти необходимые средства, но в основном из-за высоких процентных ставок, связанных с подобными кредитами. К середине восьмидесятых Майкл Милкен стал самым высокооплачиваемым наемным руководителем в Америке, а в лос-анджелесское отделение «Дрексела» выстраивалась очередь предприимчивых руководителей, спешащих воспользоваться небывалыми возможностями американской экономики, при президенте Рейгане освобожденной практически от всех сдерживающих уз. Однако феноменальный взлет «Дрексела» породил и много зависти.

Ключом успеха Милкена стали необычайные отношения, выстраиваемые им со своими клиентами, среди которых было много открытых акционерных обществ. Милкен хотел, чтобы его фирма работала с компаниями на всех уровнях. Это проявлялось, в частности, в настойчивом требовании к клиентам «Дрексела» обеспечивать финансовую поддержку других начинаний фирмы. Тем самым все они тесно переплетались между собой. Впоследствии именно такая совершенно необычная практика способствовала падению структуры, выстроенной Милкеном.

«Дрексел» ежегодно устраивал в Лос-Анджелесе пышный прием, который получил сомнительное прозвище «Бал хищников» и стал эмблемой ее внешней политики. Его посещали ведущие промышленники и инвесторы Соединенных Штатов, нередко использовавшие это мероприятие как возможность громогласно заявить об интересах своих компаний или, в случае «Дрексела», о продвигаемых финансовых продуктах. Джонстон неизменно выступал в роли координатора этого мероприятия. Он все делал с размахом, не жалея денег. Вечеринка была значительным событием в жизни Лос-Анджелеса, однако вечно так продолжаться не могло.

В октябре восемьдесят шестого года один из крупнейших клиентов «Дрексела», печально знаменитый специалист по улаживанию корпоративных споров Айвен Боэски поразил финансовое сообщество, известив весь мир о том, что он собирается признать себя виновным в многочисленных нарушениях правил Комиссии по ценным бумагам и готов выплатить невиданный штраф в сто миллионов долларов. Это явилось началом конца компании «Дрексел, Бернхэм и Ламберт». Разрыв всего одного связующего звена привел к тому, что стали рассыпаться все взаимоотношения и связи, с таким трудом построенные Милкеном. К Боэски вскоре присоединились несколько высокопоставленных свидетелей, многие из которых являлись ключевыми фигурами в сети. Дело против Милкена и компании «Дрексел», за которое взялся молодой и очень честолюбивый нью-йоркский прокурор по имени Рудольф Джулиани, быстро набирало обороты. Финансовый скандал, величайший в истории Америки, завершился закрытием компании «Дрексел, Бернхэм и Ламберт». Майкл Милкен отправился за решетку, а большая группа тех людей, которых в газетах называли лучшими бизнесменами страны, полностью лишилась доверия, а во многих случаях и состояния.

Джонстон ухитрился выбраться из-под обломков разбившегося вдребезги «Дрексела» без единой царапины, успев вовремя выскочить через запасной выход. Поскольку он был лишь мелким игроком, ему удалось избежать внимания Джулиани и его команды и не оказаться втянутым в скандал. Его репутация осталась незапятнанной, а список деловых контактов уцелел. Джонстон перебрался в Нью-Йорк и вскоре обосновался в Банке Манхэттена, где стал играть, хотя и более осмотрительно, ту же роль, которую играл в «Дрекселе»: привлекать тех же самых клиентов, поспешно бросивших его бывшего хозяина, и расширять бизнес.