Заставляю себя разжать пальцы на её плече, но поздно. Девчонка болезненно охает, кажется, об что-то ударившись или неудачно приземлившись.

И, клянусь, в этот момент я готов растерзать барана, упавшего вместе с нами, голыми руками за то, что он посмел причинить боль ей.

На Савву налетает Гордей. Тот по инерции сначала тянет меня за собой, но вскоре выпускает моё плечо из своих пальцев. Я всё равно падаю на песок и налетаю на мелкий камешек локтевым нервом. Боль адская, и я не сдерживаю стон.

Морщусь от боли, обхватываю локоть пальцами другой руки и вижу, как Гор, быстро поднявшись на ноги, нависает над Саввой. Хватает того за ткань футболки и с размаху бьёт кулаком в челюсть…

Сердце болезненно сжимается, словно ударили меня.

– Нравится?! – рычит Гор, выпрямляясь. – Парни, держите его! Сейчас он почувствует, какого было Антохе!

– С ума сошёл, Гор? – тоже рычу я, подскочив с песка.

Паша и Семён уже тут как тут. Ловлю взгляд Саввы, он тут же прикрывает глаза, словно чувствует облегчение, и, пощупав челюсть в месте удара пальцами, распахивает ресницы и горько улыбается.

В его взгляде нет той ярости, что была ещё пару секунд назад, словно он принял то, что сейчас произойдёт. Словно заслужил и готов понести наказание…

Вот только я совсем не готова к тому, чтобы его избили!

Разворачиваюсь лицом к Лизе и Руслану, которые подскочили на ноги и хмурятся, пытаясь понять, что случилось.

– Рус, пожалуйста! – кричу я, и парень тут же срывается с места.

Смотрю на припевал Гордея: Паша злорадно лыбится, удерживая Савву, которого успели поставить на колени, за правое плечо, за левое – держит Семён, и на его лице почему-то проявляется чувство вины, которое он пытается спрятать. Трус. И Гордей трус, раз решил отомстить таким методом!

– Не смей его бить! – подлетаю я к парню, повиснув на его руке.

– Какого хрена, Лер? – отталкивает он меня от себя, чуть ли не брызжа слюной от злости. – Ты знала, что он сделал, и притащила его сюда! Нормальная, нет?!

– Эй, мудило, – дергается в руках парней Савва. – Решил бить меня, так бей, а Рыжую не трогай.

– Никто и никого не будет бить, – холодно замечает Рус, появляясь рядом со мной.

Я смотрю на парня Лизы и едва удерживаю себя на ногах, чувствуя затопляющее нутро облегчение. Стираю с глаз злые слёзы и делаю шаг вперёд.

– Отпустите его сейчас же!

Замечаю, что по кругу возле нас начинает собираться толпа зевак: пока это двойка-тройка человек.

– Климов, не вмешивайся, – сквозь зубы рычит Гор. – Этот урод избил моего друга, и он должен за это ответить!

– В этом ты весь, губастый, – усмехается Рус, скрещивая на груди руки. – В одиночку действовать трусишь, а в компании друзей – пожалуйста.

– Ты ни хрена не знаешь! – дергается Гор в его сторону. – Антона так же держали, когда этот его избивал! Верно, козлина? – это уже Савве.

Но тот лишь хмыкает.

Господи, да почему он просто не вырвется из их рук?!

– Значит, было за что! – кричу я и ловлю немного удивлённый взгляд Саввы. Морщусь оттого, что, возможно, лгу, но продолжаю настаивать: – Ты не разобрался в ситуации, Гор! Антон мог заслужить то, что было!

– Да как такое можно заслужить? – плюётся Гор.

– Примерно так же, как сейчас? Без суда и следствия? – раздаётся тихий голосок Лизы, которая встаёт между мной и Русом, взяв меня за руку в знак поддержки. Я ей киваю благодарно, и замечаю, как Семён поджимает губы, словно чего-то опасается, и вина на его лице проявляется сильней.

Я хмурюсь, а Гор смотрит на свою бывшую. Она смотрит в ответ так, как умеет она одна: с верой в то, что человек может быть лучше, если захочет, просит взглядом быть добрее, потому что точно знает, что он это может.

Зефирка уникальная девушка, рядом с ней даже Климов стал терпимей и сдержанней.

Прибрежных сдаётся: опускает голову и плечи, вздыхает тяжело. И Семён сам отпускает Савву, без приказа, затем, ровняясь с Гордеем, говорит:

– Лерка права, Тоха мог заслужить.

Гор вскидывает на него голову, и тот делает шаг назад, словно пугается возмездия, уже направленного на него самого. И тогда Прибрежных подходит к Савве, который поднимается на ноги и бьёт того в живот.

Я охаю и дергаюсь в их сторону, но меня за плечо ловит Рус, удерживая на месте и качая головой.

– Вали отсюда, понял? – глухо рычит Гордей Савве. – Ещё раз увижу в нашем районе, и уже не буду таким добреньким.

Савва на это широко улыбается, ни на кого не глядя, не возражая, но и не соглашаясь.

Прибрежных выпускает его из своих рук и, кивнув Паше, подходит ко мне.

– Ты можешь убраться вместе с ним, Ладова, или остаться здесь без него, ясно?

– Гор… – выдыхает Лиза, я же фыркаю:

– Тебя забыла спросить!

– Я предупредил. Пошли, парни!

Тройка отчаливает, но я успеваю поймать виноватый взгляд Семёна и делаю для себя мысленную заметку о том, что нужно поговорить с ним в срочном порядке. Народ, не получивший ожидаемых хлеба и зрелищ, тоже расходится. В итоге, мы остаёмся вчетвером.

Климов подходит к Савве и протягивает руку:

– Нормально? Я Руслан.

– Савва, – жмёт тот руку в ответ. – Всё путём. Парень бьёт не сильнее девчонки.

– Это да, – смеётся Рус. – Знаю не понаслышке.

Савва смотрит на меня, я поджимаю губы и опускаю взгляд на песок. Его замысел исполнился – он познакомился с Климовым. Моё сознание вновь затопляют обида и злость. Не такие яркие и острые, как несколько минут назад, но всё же.

– Пойдём, Лиззи, им нужно поговорить, – предлагает Руслан, обнимая Зефирку за плечи одной рукой. Я ловлю её взгляд, который красноречивее слов говорит о том, что она будет ждать от меня подробных объяснений, и обещающе киваю.

Савва подходит ко мне, останавливается на расстоянии в один метр и спрашивает:

– Ты в порядке?

– В полном.

– Ушиблась?

– Уже не болит.

– Лер…

– Нет, Савва, – поднимаю я на него глаза. – Или ты сейчас мне всё рассказываешь, или я продолжаю работать в одиночку.

Он сжимает челюсть и отворачивается. Молчит. Его каштановые волосы треплет поднявшийся солёный ветер, а свет заходящего солнца касается полных губ, горит в карих глазах, высвечивая недовольство и досаду во взгляде.

Он никогда не расскажет мне правды.

Обида жжёт горло, закипает слезами на глазах. Всё тщетно.