я, – проговариваю нерешительно. – Вот Агеев и отправил меня сюда. Ну как отправил. Вынудил приехать – больше подходит. Да и не объяснил ничего толком сразу. Узнала только пару часов назад, когда его брат приехал присмотреть за мной. И мама тоже знала, но ничего не сказала. Я вообще сюда приехала, чтобы забрать её, а оказалось-то… Паршивая ситуация, в общем, – заканчиваю совсем тихо.

Удушающее ощущение предательства вновь опутывает невидимыми сетями мой разум, но объятия Артёма становятся крепче, а дышать – гораздо проще.

– Да уж, – задумчиво отзывается мужчина и немного отстраняется, продолжая удерживать меня около себя одной рукой. – Действительно паршиво, – дарит ласковую улыбку, несущую в себе искреннее сожаление. – Паршиво для них, но не так уж и плохо для меня, если это привело тебя сюда, – лукаво прищуривается, а его губы расплываются в ехидной насмешке. – Кофе ты так и не допила. Будешь? Домой ведь всё равно не пойдёшь.

Тяжело вздыхаю, удручённо качая головой.

– Если ты оденешься, – бросаю многозначительный взгляд на обнажённый торс, старательно игнорируя всё остальное, – и нальёшь мне новую порцию, а то та уже остыла, то может и правда буду, – старательно сдерживаю напрашивающуюся улыбку в ответ.

– Договорились, – ухмыляется Артём.

Он разворачивается и идёт к дивану. Я же, болезненно сглатывая, пытаюсь прекратить пялиться на его татуированную поясницу и всё то, что ниже. Получается плохо, но в скором времени, к моему облегчению, Рупасов избавляет меня от этой тяжкой ноши. Мужчина открывает диванный отсек, вытаскивает дорожную сумку, а затем вынимает из неё спортивные штаны, футболку и плетённые кеды, которые в скором времени оказываются на нём.

– Не хочу кофе, – едва заметно морщится Артём, бросив взгляд в сторону двух кружек на краю рабочего стола. – Есть хочу. А ты? – оборачивается в мою сторону, вопросительно приподнимая бровь.

– Что, снова роллы? – интересуюсь в ответ.

В синих глазах вспыхивает лукавый блеск явного предвкушения.

– А что, ты готовить разучилась? – ехидно отзывается он. И, пока я растерянно соображаю, к чему вопрос, добавляет меланхолично: – Или я настолько плох, что такой чести не достоин?

Ответа мужчина не ждёт. Разворачивается и покидает комнату, скрывшись за дверью, откуда приносил кофе. А я набираю в лёгкие побольше воздуха и следую за ним. Понятия не имею, что рассчитываю там увидеть, но всё равно удивляюсь… обычной кухне.

Уж слишком она…

Нормальная.

Рабочая зона со стандартным гарнитуром холодного стального цвета внесена в тёмную нишу и выделена небольшим подъёмом. Барная стойка отделяет её от небольшого круглого стола цвета «серый металлик», к которому приставлена пара мягких кресел. А главное – повсюду огромное количество мелочей и бытовой техники, которые пригодились бы на кухне современной домохозяйке.

– Так вот где ты живёшь, – срывает с моих уст само собой.

Артём беззаботно пожимает плечами.

– Я много работаю, поэтому и провожу здесь времени больше, чем в той квартире, – ухмыляется он. – Что в этом такого?

Действительно, всё, что я могла бы считать «нормальным» никогда не относилось к этому мужчине, так что и удивляться, особо не стоит.

– Ничего, – отзываюсь нехотя.

Подхожу к холодильнику и, открыв дверцу, бездумно исследую содержимое полок. Помимо всего того, что обычно хранится у меня самой, натыкаюсь на упаковку обезжиренных биойогуртов и стейки сёмги. Последнее я вынимаю, намереваясь приготовить, а вот предыдущее вызывает у меня новый невольный вопрос.

– Сколько лет твоей секретарше?

Оборачиваюсь в сторону мужчины, запускающего кофеварку, и замираю в мучительном ожидании.

Всё внутри закручивается в тугой узел, природы которому я пока не могу найти объяснение.

Неужели ревность?

– Чуть больше сорока, а что? – подозрительно прищуривается Артём.

И если он заметно напрягается в явном непонимании, то вот я облегчённо выдыхаю.

– Просто спросила, – оправдываюсь невозмутимо.

Тут же отворачиваюсь, распаковывая наш будущий совместный ужин. Непонятное чувство потихоньку отпускает моё сознание и последующие пять минут я преспокойненько хозяйничаю на чужой кухне. Хотя вернувшееся самообладание длится недолго. Ясность моего рассудка снова под угрозой, как только Рупасов заканчивает с приготовлением новых порций кофе и подходит ко мне со спины. Он опирается обеими ладонями о край столешницы по обе стороны от меня, заключая в своеобразный капкан из полуобъятий, а затем тихонько шепчет на ухо:

– Ты знаешь, как сильно я по тебе скучал всё это время?

Судорожно сглатываю. Не отвечаю. Лишь чувствую, как по моим венам словно разливается самая безотказная и быстродействующая отрава. И её не вывести. Не вылечить ничем. Можно только погибнуть, наслаждаясь этим смертельным ядом несбыточных желаний и надежд. И я наслаждаюсь. Не могу себе в этом отказать. Никогда не могла. Да и по-другому просто быть не может.

– А я скучал. Очень сильно, Жень. До одури.

Сердце пропускает удар и будто в очередной раз срывается в пропасть. Настолько глубокую и тёмную, что невозможно из неё выбраться. Да и не хочу я на этот раз оттуда выбираться. Уж лучше сгинуть в этой темноте, ведь она так сладка и необходима. Вот только знать об этом кому-то ещё кроме меня, явно необязательно.

– Зачем ты всё усложняешь? – бормочу едва ли разборчиво.

На самом деле, хочется сказать совершенно иное.

Вот только…

Нельзя давать ложную надежду. Ни ему, ни себе в первую очередь.

– Усложняешь всё здесь ты, – отзывается Артём с очередной ухмылкой. – Для меня всё просто, родная, – склоняется ещё ближе, одновременно продолжая говорить и ласкать мою кожу своим обжигающим дыханием, а также лёгкими, едва осязаемыми прикосновениями губ. – Да, я был таким придурком, что отпустил тебя, но теперь, когда есть шанс всё вернуть, обязательно воспользуюсь им. Даже не сомневайся.

Он отнимает одну из ладоней от стола, обхватывая мою левую руку, в которой держу лимон, и с силой сжимает, позволяя стекающему соку пропитать стейки. А я… уже и вспомнить не могу, что там дальше надо делать с этой рыбой. В мыслях бьётся слишком много всего, чтобы концентрироваться ещё и на приготовлении еды.

Замираю. Прозвучавшее обещание застаёт врасплох. Словно раскалённый прут врезается в моё сознание, опаляет мою душу, сжигая её противоречиями. И ассоциируется больше с угрозой, нежели с чем-то ещё. У меня не возникает даже жалкой доли сомнения, что Рупасов не сдержит своё слово.

– Видишь? Ничего сложного в этом нет, Жень, – дополняет он совсем тихо, ведя дорожку из осторожных нежных поцелуев от виска к пульсирующей жилке на моей шее. – Всё просто для меня. И для тебя тоже будет просто. Пусть не сейчас, но обязательно будет. Я позабочусь об этом.

Артём больше не удерживает мою руку. Но я так и стою, до боли в пальцах сдавливая и без того практически досуха выжатый лимон. И отчаянно молюсь Всевышнему, чтобы и из меня точно также было бы возможно удалить все те эмоции, что так предательски бесконечно выворачивают наизнанку снова и снова.

– Тём… – выдыхаю вымученно.

На большее не способна. Слишком много боли во мне кроется в данный