Я промолчала. А что тут можно было сказать?

Завершая неприятную беседу, я попросила Таню:

– Дайте номер матери Елены.

– Она его не оставила, – пролепетала девушка. – Разговор был очень короткий. Я взяла трубку и услышала: «Добрый вечер, Милена, тебя беспокоит…» Но я прервала звонившую словами: «Вам нужна Милена Макеева? Она здесь более не живет». Тогда женщина хрипло произнесла: «Меня зовут Клавдия Гавриловна Иванова, я мать Милены. Мы с дочерью давно не виделись. Подскажите, где можно ее найти?» И мне пришлось сообщить правду: Елена разошлась с Юрием, я с ней незнакома, нового адреса не знаю, Макеев тоже не в курсе. Вот и все.

Я посмотрела на серую трубку, лежащую рядом с сахарницей.

– Ваш домашний аппарат такой же, как у меня, имеет определитель и сохраняет в памяти последние сто соединений. Можете просмотреть список? Сейчас люди чаще звонят на мобильный телефон, чем на стационарный, контактов не должно быть много.

Таня кивнула и начала нажимать на кнопки.

– Вы правы, есть номер, который мне незнаком, записывайте.

Я поблагодарила девушку, распрощалась и пошла к выходу. Уже стоя на пороге, задала пришедший в голову вопрос:

– У Макеевой, наверное, была близкая подруга?

Юрий, усмехнувшись, открыл дверь на лестницу.

– Один раз мы отмечали вместе день рождения Елены. Помнишь, сколько пришло гостей?

Я задумалась.

– За столом собралась очень узкая компания – вы вдвоем да я, единственная гостья, более никого. Накануне Лена предупредила меня: у мужа пару недель назад скончался отец, устраивать шумную вечеринку нельзя, посидим в тесном кругу, и лучше ни словом не упоминать о покойном.

– Вот и ответ на твой вопрос. – Макеев поморщился. – Мой отец действительно умер, тут все без обмана, но ушел он в мир иной, когда я учился в девятом классе. Нет, у Елены не было задушевных приятельниц. Наша свадьба прошла очень тихо, мы просто расписались в загсе. Я предложил Лене созвать гостей, снять ресторан, купить белое платье. Думал, любой женщине, в особенности если она впервые идет под венец, хочется праздника. Но Лена отказалась от торжества, заявила: «Зачем нам кормить толпу людей? Лучше истратить деньги на поездку за границу. Давай слетаем на Мальдивы первым классом? Ни в чем себе не будем отказывать». Так мы и поступили. Я тогда подумал, что девочка, воспитанная в детдоме, во взрослой жизни оказалась очень рациональной, небось в интернате всякие уси-пуси были не в ходу. То, что ее мать жива, для меня открытие. Больше мне сказать нечего. Ты случайно не торопишься?

– Наличие матери не исключает жизни в интернате, – пробормотала я, уже выходя на лестничную площадку, – некоторых «заботливых» мамочек лишают родительских прав. До свидания, извини за беспокойство.

Макеев не потрудился проститься, потянул дверь на себя. Раздался щелчок запираемого замка.

Я спустилась во двор, села в машину и предприняла попытку привести в порядок мысли.

Наша дружба с Еленой началась после того, как она организовала для меня встречу с читателями в крупном книжном магазине. Я тогда уже была вполне успешным писателем, не раз проводила автограф-сессии и воспринимала общение с поклонниками как тяжкую обязанность. Почему? Администрация любого магазина всегда сажала меня на неудобную табуретку без спинки и ставила передо мной крохотный, высотой до коленей стеклянный столик. Попробуйте посидеть скрюченной два часа, и поймете, как это приятно. В большинстве магазинов нет микрофонов или они не работают, и приходится кричать во весь голос, чтобы присутствующие тебя услышали, а принести мне бутылочку воды никто не догадывался. В толпе находятся разные люди, некоторые приходят, чтобы сказать гадость, другие поели лука-чеснока и лезут целоваться, многие поклонники кашляют, чихают, сморкаются. Под конец встречи выносят букет лилий, и я моментально покрываюсь красными пятнами. Бесполезно говорить, что у меня на них аллергия, мне обязательно подносят охапку этих одуряюще пахнущих цветов.

Но в тот день, когда встречу организовала Макеева, все было иначе. Удобные стул и стол, кондиционер не дул мне прямо в спину, под рукой была хорошая минералка. Лена стояла рядом и, если человек пытался обнять меня, вежливо останавливала его. А парочку грубиянов, решивших оскорбить меня, она просто выгнала, сказав им:

– В магазине тьма литературы, походите по отделам, найдете любимого автора, не мешайте тем, кто предпочитает Виолову.

Апофеозом мероприятия стал вынос корзинки с… фруктами.

– Дарить цветы чересчур традиционно, – заявила представительница магазина, – а Леночка нам подсказала оригинальную идею. Яблоки и мандарины – кладезь витаминов.

Я испытала прилив благодарности к Макеевой и пригласила ее выпить вместе кофе. Во время нашей беседы у меня зазвонил мобильный.

– Отдохнуть не дадут, – с сочувствием произнесла пиарщица после того, как я сунула трубку в сумку.

– Меня приглашают на день рождения певца Антона Лопатина, – пояснила я, – но я не очень люблю ходить по тусовкам.

– Лопатин… – мечтательно закатила глаза собеседница. – Как бы мне хотелось побывать на его вечеринке!

– Это легко устроить, – улыбнулась я, чувствуя себя доброй феей.

И мы в четверг вместе пошли в клуб.

Некоторое время Лена посещала разные мероприятия в роли сопровождающей меня подруги, но очень скоро ее стали приглашать отдельно от меня. Фото Макеевой замелькали в прессе. Снимки сопровождала подпись: «Елена, издатель», которая потом поменялась на «Елена, благотворительный фонд «Луч солнца».

Юра был прав, я открыла его бывшей жене дверь в мир, куда с улицы не попасть. Причем, похоже, открыла не случайно – меня к этому очень ловко подвели. Макеева оказалась не самым порядочным человеком. Но она погибла страшной смертью, и мне ее очень жаль.

В сумочке затрезвонил телефон. Я вытащила трубку, увидела на экране незнакомый номер, колебалась секунду, но решила ответить.

– Здравствуйте, Виола Ленинидовна, – произнесло красивое контральто.

Я откинулась на спинку сиденья. Вот, только журналистки мне и не хватало. Сейчас заведет речь об интервью…

– Вас беспокоит Антонина Грымова, – продолжала женщина.

– Очень приятно, – вежливо откликнулась я.

– Мы знакомы, – звучало из телефона, – вы иногда заглядывали к нам в архив.

– Куда? – не поняла я.

– Помните Олега Куприна? – неожиданно спросила женщина. – Хотя это глупый вопрос. Трудно забыть бывшего мужа. Вы иногда забегали к нему на службу. Олег сидел в предпоследнем кабинете по коридору, а я занимала угловой.

Перед моим мысленным взором появилась длинная галерея со стенами грязно-голубого цвета и темным, скрипучим, давно нуждающимся в циклевке паркетом. В нос ударил запах кислой капусты и переваренных сосисок. Буфет для сотрудников находился на первом этаже, Куприн работал на третьем, но аромат «шедевров» местной поварихи проникал во все щели и добирался до чердака.