Антонина достала из сумки айпад.

– Сергиенко, бывший начальник Олега, ну, который ранее руководил бригадой, скрупулезно изучил личность предыдущих погибших, опросил кучу народа. Ни малейших связей! Мазаева, Иншаков, Волков и Ваткина вращались в разных кругах. Молодая учительница, подросток-девятиклассник, пенсионер, домохозяйка. Никаких точек пересечения.

– Но они есть, – настаивала я. – Маньяк выбрал этих людей из миллионов, живущих в Москве. И, между прочим, за Леонидом Ильичом Волковым – тот уехал жить в деревню, увлекся выращиванием овощей, завел курочек – убийца отправился в область. Что-то было у жертв общее, поэтому они убиты. Нужно найти связующие нити.

Тоня оторвала взор от экрана.

– Как?

На меня накатило вдохновение:

– Николай Иншаков мог иметь приятеля, который учился в школе, где преподавала Вера Мазаева. К другу Коля ездил на трамвае, который водил Волков, и в том же вагоне, рядом с Колей, ездила на рынок Алена Ваткина. Что-то они вместе совершили и расплатились за свой поступок. Тебе не приходило в голову, что наш убийца – палач? Один выстрел в голову. Киллеру не нужны страдания жертв, нет ни малейшей сексуальной подоплеки, извращения. Он просто убивает людей. А маньяки действуют иначе. Смею предположить, что погибшие обидели кого-то и понесли заслуженное, по мнению этого человека, наказание. Все они подпустили свою смерть на расстояние вытянутой руки. Никто не занервничал, не побежал, не позвал на помощь.

В моем кармане завибрировал мобильный.

– Ты где? – спросил меня Костя.

– В городе, на деловой встрече. На дачу вернусь в районе семи, если не попаду в пробку на МКАДе, – доложила я.

– Позвоню позднее, – сказал Франклин. – Или ты звякни, когда останешься одна.

Я положила телефон на стол, он зазвонил вновь. Схватив трубку и решив, что Константин хочет что-то добавить, я произнесла:

– Слушаю, говори.

Но вместо голоса Франклина услышала женский:

– Районное почтовое отделение Ликино, заведующая Иванова. Вы мне звонили.

– Нет, вы ошиблись номером, – ответила я и собралась отсоединиться. Однако на другом конце провода воскликнули:

– Девушка, секундочку! На определителе ваш номер. Я аккуратно набирала цифры, слушайте: восемь девять ноль три…

– Ну да, номер мой, – подтвердила я, когда женщина закончила перечисление цифр. – Странно, но, простите, я давно не пользуюсь обычной почтой…

И тут услышала, как на заднем фоне кто-то позвал мою собеседницу:

– Клавдия Гавриловна, тут пришли с претензией на доставку газет.

И звонившая мне дама крикнула:

– Сейчас, Оля, попроси секунду подождать!

– Вы Иванова Клавдия Гавриловна? – воскликнула я. – Да, я звонила час с небольшим назад.

Из трубки донесся тяжелый вздох.

– Слушаю.

– Вы мать Милены Макеевой? – осведомилась я.

– Ну, да, – испуганно отреагировала женщина. – Мы давно не общаемся, никакой ответственности за нее я не несу.

Похоже, моя подруга выпила у матери много крови.

– Нам надо встретиться, могу приехать через пару часов, – предложила я.

– Я получаю денег с гулькин нос, – заговорила Иванова дрожащим голосом, – мать за взрослую дочь не расплачивается.

Я поспешила успокоить ее.

– Елена не брала у меня денег, разговор не о финансах. Ни малейших претензий к вам я не имею. Просто надо побеседовать. Очень надо!

Иванова слегка воспрянула духом.

– Понятно. Если побеседовать, тогда ладно. Знаете, куда ехать? Вам, наверное, сказали дорогу?

– Нет, понятия не имею, где вы находитесь, – призналась я, удивленная последними словами собеседницы.

– Рабочий день у нас заканчивается, – заботливо предупредила Клавдия Гавриловна, – записывайте мой домашний адрес. Станция «Брендино»…

Я икнула, потом переспросила:

– Какая?

– Брендино, – спокойно повторила она. – Там есть магазинчик, обогнете его, увидите тропинку через лес.

– Я на машине, – пробормотала я, – городским транспортом не пользуюсь.

– Тогда с шоссе сверните у знака «Деревня Огурцово», – посоветовала Иванова. – Мой дом самый последний. Заплутаете – звоните. Сейчас телефон продиктую.

Я охрипла и попыталась откашляться.

– Он у меня есть.

– Так вы же на служебный звонили, аппарат в кабинете стоит. Я, кстати, не всегда его слышу. Хорошо, определитель есть, всегда людям перезваниваю, – словоохотливо объяснила мать Макеевой. – И если понадобится, лучше мне эсэмэску скиньте, а то денег на балансе мало.

– Ладно, – прохрипела я. Записала номер и отсоединилась.

– Заказать водички? – заботливо предложила Тоня. – Ты что-то осипла. Аллергия?

– Похоже, у меня такая реакция на вранье Макеевой. Та, оказывается, распрекрасно знала Брендино – в пяти минутах ходьбы от платформы живет ее мать.

– Интересно… – протянула Грымова. – Между прочим, Елена единственная из всех была задушена. Чем она отличалась от других жертв? Почему маньяк не выстрелил?

Я начала рыться в сумке в поисках мятной конфетки, выдав первую пришедшую в голову идею:

– Закончились патроны.

Антонина протянула мне жестяную коробочку.

– Попробуй, помогает от першения в горле. Забирай всю упаковку, у меня еще есть.

Я сунула под язык леденец. Грымова начала пудриться.

– У киллера, который тщательно спланировал свои действия, не произойдет глупого косяка с патронами. Вероятно, Елена была для него особый десерт, так сказать.

– Или не заслужила даже пули. Убийца считал Макееву самой отвратительной из всех жертв, поэтому и задушил, – пробормотала я. – Постараюсь дотошно расспросить Клавдию Гавриловну.

Тоня смахнула ладонью крошки со скатерти.

– Наталья Миронова немного старше Макеевой, они могли учиться в одной школе. Сомневаюсь, что в том районе много учебных заведений.

– Продавщица и Ленка непременно пересекались! Мы нашли связь между двумя жертвами, – воскликнула я.

– Слушай, – упавшим голосом произнесла Антонина. – Что-то мне подсказывает, что Клавдии Гавриловне не сообщили о смерти дочери.

– Да нет, она непременно знает о вчерашнем происшествии в магазине, – заспорила я. И тут же осеклась.

– Ага! Дошло! – с торжеством сказала Тоня. – Иванова небось слышала про убийства, но не связала их с Еленой.

– Не смогу принести ей трагическую весть, – испугалась я.

– Сначала поговори с ней о дочери, – посоветовала Антонина. – Вероятно, они давно стали чужими.