– Вениамин Сергеевич, – забасил другой охранник, хватая отчаянно сопротивляющуюся Катю, – тут ребенок в маскарадном костюме удрать намылился! Бипер сработал.

– В чем? – хором спросили мы.

– Немедленно оплатите наряд! – обрадовался Вениамин. – Пугали меня адвокатом, а у самих дочка воришка. Маленькая, да удаленькая! Вон оно как! Сносилась малолетняя пройда в отдел «Все для карнавала», вскрыла пакет, переоделась макакой и дала деру. А вы делаете вид, что ничего не заметили! С невинными лицами про адвоката заявление делаете! Натренировали девку на разбой. Я думал, вы привели ее в макакином прикиде, а на самом деле…

– Костюмчик! – подпрыгнула от радости Вера и понеслась к Кате.

Мы с Аллочкой, снова лишившись дара речи, наблюдали за ней. Няня живо сняла с Кати наряд.

– Тетя сказала, что я мартышка, – громко вещала малышка. – Я хочу быть обезьянкой! Я пошла и нашла комбинезончик. И хвост. И капюшон. Купи! Купи! Купи! Я в Африке живу! Бананы ем! Сейчас покажу, как в джунглях кричать надо…

Вера испепелила нас с Фокиной негодующим взглядом.

– Забирай прикид примата, – очнулась я, – заплачу за него.

– Да, да, – подхватила Аллочка, – мы вам его дарим.

Няня сгребла коричневое одеяние, повесила его на плечо, схватила визжащую Катю и, расталкивая толпу, поспешила к стеклянным дверям. Штанины комбинезона спустились по спине Веры почти до талии, приделанные к ним ступни с грязными пальцами шевелились в такт ее движению, и издали казалось, что она тащит на себе мужика в подпитии.

– Где платить за костюм? – поинтересовалась Аллочка.

– На первой кассе, – ответил Вениамин. – Лена, пробей набор «Обезьяна малая с барабаном».

– Барабана не было, – встрепенулась я.

– Он идет в наборе, – отрубил заведующий. – Если девочка его не заметила, на цену товара этот факт не влияет.

– Гости вашей жены любят пляски в сопровождении тамтама? – ехидно спросила я.

Вениамин насупился.

– Возьмите чек, ступайте в зал «Все для карнавала» и уносите барабан. Будете стучать в него по вечерам для веселья.

Я решила не отвечать на хамство. Мы с Аллой приблизились к кассе и одновременно вынули кошельки.

– Давай оплатим пополам, – предложила Фокина.

Я не стала спорить.

Когда мы вышли из супермаркета, мать Кости смущенно произнесла:

– Мы же никому не расскажем про девочку-обезьянку?

– Никогда, даже под страхом смертной казни, – поклялась я.

Алла взяла меня под руку.

– Ничто так не сближает, как общая тайна.

* * *

Домой к Макеевой я приехала в твердой уверенности, что в квартире много соболезнующих. Нажала на звонок и смутилась, когда дверь распахнул Юра.

– Привет, я Виола Тараканова. Мне очень жаль Лену.

– Я узнал тебя, хоть мы и редко встречались. А вот мне ее не жаль! – с вызовом ответил новоиспеченный вдовец.

Я подергала носом, не ощутила ни малейшего запаха алкоголя и спросила:

– Можно войти?

– Зачем? – поинтересовался Юрий.

Моя растерянность переросла в замешательство.

– Ну, хочу выразить соболезнование.

– Ты уже осуществила задуманное, – скривился муж Лены. – Спасибо, вали домой. Когда будут похороны, понятия не имею, но точно не скоро. Еще вопросы есть, или оставишь меня в покое?

Иногда люди от большого горя начинают вести себя неадекватно. Одни демонстрируют озлобленность, агрессию, другие созывают гостей и устраивают сабантуй. Похоже, с Юрой случилось нечто подобное, ему необходима помощь.

– Ты один? – спросила я.

– А с кем мне надо быть? – удивился он.

– В такой ситуации лучше чувствовать рядом плечо друга, – проговорила я.

– Друг – это ты, да? – усмехнулся Макеев. – Виола, я отлично знаю, какие советы ты вчера давала Елене. Кто ей в уши зудел: «Бросай нищего дурака, у меня есть приятель, успешный литератор, он мечтает жениться на симпатичной женщине среднего возраста. Гони Юрку, крути роман с писателем»?

– Неправда! – воскликнула я. – Да, вчера я посоветовала Лене сурово с тобой побеседовать, но только после того, как увидела следы побоев и порез на бедре. Тебе не стыдно? Между прочим, в случае насильственной смерти женщины главным подозреваемым автоматически становится мужчина, с которым она живет.

Юра схватил меня за руку, втянул в прихожую, захлопнул дверь, прижал к закрытой створке и спросил:

– Офигела? Какие побои? Какой еще порез?

Я поморщилась.

– Лена не выносила сор из избы, она тебя любила, поэтому молчала о твоей агрессивности. Я знать не знала, что ты любитель размахивать кулаками и можешь схватиться за нож. Но вчера бедняжка Ленка не сдержалась. Перестань врать, я собственными глазами видела кровоподтеки, синяки и ссадины у нее на теле.

– Ну, ваще! – протянул Юра, отпуская мои плечи. – Новый детективчик строчишь? Я Ленку пальцем не трогал. Орал на нее, это да. Но характер у нее мерзкий, по каждому поводу свое, единственно верное мнение высказывает, тут и святой не удержался бы, завопил.

– Высказывала, – тихо поправила я вдовца. – О Ленке следует говорить в прошедшем времени.

– Очень рад этому обстоятельству! – выпалил вдовец. – За год, что мы раздельно живем, ни разу о разрыве не пожалел.

– Вы жили не вместе? – опешила я.

– А то ты не в курсе! – хмыкнул Макеев. – Фактически развелись прошлой весной, так что получается даже больше года. Гадина!

– Можешь обзываться по-всякому, но я не уйду, пока не расскажешь, что у вас происходило, – храбро заявила я.

Юра отступил к вешалке.

– «Гадина» не к тебе относится. А ты чего, не знала, что мы разбежались?

– Нет, я полагала, у вас крепкая семья. Ну, скандалите порой, так это со всеми бывает, – вздохнула я. – Вчера Лена приехала в Брендино, чтобы посоветоваться, как ей себя вести с тобой.

– Куда она приперлась? – не понял вдовец.

– Давай присядем, – предложила я, – в ногах правды нет.

Юра снова насупился. И тут дверь в самом конце коридора открылась, оттуда вышла совершенно обнаженная девушка и крикнула:

– Милый, я хочу кофе.

Макеев закашлялся. Но красавица сама заметила меня, взвизгнула и скрылась в комнате. Мне сразу стало понятно, по какой причине Юрий старался избавиться от меня, то есть не хотел впускать в дом.

– Двигай на кухню, – сказал хозяин.

Я, памятуя о патологической чистоплотности Ленки, хотела снять балетки, но потом вспомнила про голую девицу и потопала по коридору в уличной обуви. Мне захотелось насолить любовнице Юрия, вольготно расположившейся в гнездышке, которое с любовью свила Лена. Пусть красотка после ухода гостьи займется мытьем полов.