— Сюда? Как сюда?

— Вам звонили?

— Но не до такой же степени… Это запрещено…

— Так. Пожалуйста, пригласите ее.

— Не могу, а что вам надо?

— Мы бы хотели на нее поглядеть.

— Зачем это?

— Есть такая необходимость.

— Ну так встаньте в коридоре, ее сестра проведет тогда мимо.

— Договорились.

— Только погодите. У меня просто голова кругом идет… То одно, то опять другое…

Медсестра вошла в палату:

— Речкина, пойдем.

— Куда? Не надо мне вашей валерьянки и никакого укола.

— К главврачу на второй этаж.

Алина поднялась, вытерла полотенцем лицо, натянула косынку на волосы, подпоясала байковый казенный халат, сунула ноги в корявые больничные шлепки.

Впереди шла хорошенькая медсестра на каблучках, в высоком колпаке, снежно-белом халатике, а сзади тащилась зареванная, с распухшим носом, с горящими щеками Алина.

Они поднялись на четвертый этаж на лифте, пошли по коридору.

У окна стояли двое мужчин.

Они прямо-таки застыли, встретив и провожая глазами странную парочку, хорошенькую конвоиршу и роженицу, похожую на заключенную в ее убогом больничном наряде…

Алина, волочась мимо, еще больше сжалась. Мужики в роддоме? Кто это?

Мужчины переглянулись.

— Сойдет, — сказал старший.

— Мда, это не та, что впереди шла…

— Ну-ну, — сказал, как укротитель, старший. — У тебя сейчас, ты думаешь, богатый выбор, но это не так. И потом, они действительно похожи с твоей Машей. Обе белой масти..

— Та, что впереди, все же лучше. Эта совсем уже вокзальная нищая.

— У нее ребенок только умер, ты что.

— А, да.

— Я понимаю, что тебе хотелось бы взять Лариску нашу?

— Лариску? — растерялся младший. — Как это, Лариску.

— А то никто не знает, что ты с ней запираешься после работы каждый день. В подсобке под шумок. Да не выйдет. Она замужем. А здесь легенда легко ложится. Понимаешь? Один роддом, они похожи.

Разговор шел на пониженных тонах.

Через минуту медсестра прошествовала мимо, ступая специально изящной походочкой. Мужчины редко посещали роддом.

Молодой незаметно покосился в ее сторону.

— Хороша Маша, да не наша, — резюмировал старший.

Еще спустя несколько минут по коридору, шмыгая подметками, проследовала Алина, не глядя по сторонам. Она как-то странно улыбалась и была похожа на психбольную.

Младший опустил глаза и не посмотрел ей вслед.

— Сойдет, — сказал, подождав, старший.

Тяжело помолчали. Очень тяжело.

Вдруг младший как-то усмехнулся:

— А Лариска? Может, действительно?.. Она за Хандию с мужем разведется… А то эта уж больно страшная.

Безумная надежда зажглась в его небольших глазах. Он даже покраснел.

— Лариска твоя? Да у нее же двое детей. И мужа она любит. Она курва бесстыжая, это да, она проблить, но не до такой же степени, — отвечал ему на это старший. — Это первое. Второе, что оформить мы уже ничего не успеем. Третье, что Лариска нужна нам здесь, она народное достояние. Ха-ха. Я уже не могу без нее, ну чисто наркотик.

Сергей слушал, опустив голову, как будто его намеренно оскорбляли.

— Ты представляешь, как она всех в Хандии на уши поставит? Для нее же ничего святого нет. Про нее и наши все бабы говорят: в коллективе завелась жаба. И тебя отзовут… И Лариску нашу выгонят.

Они вернулись в кабинет главврача.

— Можете вы с ней поговорить, чтобы она вышла замуж вот за него?.. Срочно причем.

— Что?!!

— Да, есть такая задумка. Его жена скончалась, а они с этой…

— С Алиной, — уточнил Сергей.

— Были подругами. Его супруга даже писала, что хочет усыновить ребенка Алины, чтобы были близнецы. Так ей ее было жалко.

— Маша была очень хороший человечек, — неожиданно сказал Сергей.

Неловко помолчали.

Потом Виктор Николаевич продолжал:

— Тем более что вот ему с ребенком надо ехать за рубеж.

— А… Понимаю. Срывается поездка, да? Без жены не пускают?

— Ну вы в общих чертах правильно уловили нюанс.

— Так… Она станет Марией Серцовой. Но куда мы денем саму эту больную? Речкину?

— У нее, судя по всему, вообще никого нет… Так что выпишете справку о смерти.

— Ух… Сразу как много… На большой срок потянет, ха-ха.

— Ну мы вас отблагодарим.

— Это надо много с кем договариваться… Патанатома надо присоединить… Сестрам приплатить… Тоже. Знаете, не хочется, чтобы информация просочилась…

— Но все деньги будут переданы вам.

— Мне машину надо, — просто сказала главврач. — ЗЖигулиИ. Деньги это деньги, на них много не купишь (засмеялась). При нашем дефикците (это у нее была шутка).

И невольно она поглядела на свои пальцы. Кольцо пока лежало ненадеванное, хотя очень хотелось. На работу было опасно. А где еще его носить? Куда мы ходим? На какие балы? Работа — дом — вышестоящие организации, вот и все. На свадьбу чью-то, на день рождения не наденешь, сразу пойдут письма в инстанции. И никуда этот миллион рублей не прислонишь, будет все видно.

— Деловой разговор, информация к размышлению, — ответил Виктор Николаевич. — Нам вроде выделили лимит на машину.

— Ведь придется переписывать истории болезни. И знаете что? Организуйте-ка ей передачку. Вы, мужчины, несообразительные. Там, что: фрукты, пастилу, печенье. Молоко два литра каждый день. Ей же надо будет кормить вашего ребеночка! Чем она будет кормить? Наши супы и каши не в счет. Ей же никто ничего не приносит. Я знаю все. Пока ваша супруга была… это, жива, она подкармливала Речкину. И записку напишите, от незнакомого друга.

Наутро опять Алина входила в кабинет главврача.

— Так, Речкина. Тут тебе предлагают выйти фиктивно замуж. Очень серьезные люди и обеспечат хорошо. Не раздумывай.

Алина измученно, даже затравленно посмотрела на главврача.

— Что?! Шутите?

— Да нет, серьезно. Просто у них нет другого выхода. Им нужна кормящая мамочка, кормить ребенка. Выкормишь, разойдутся пути, и еще, может, и заплатят. Ну и еще одно условие — жить не в Москве. Куда-то его посылают. Это муж той покойной Маши Серцовой. Соглашайся.