Амок. Боевой транс. Своего рода сдвиг в мозгах, который делает из человека боевую машину, нечувствительную к боли и повреждениям. Леша был готов убивать. Его противник, здоровый мужик, под сотню килограммов весом, запрокинув вздутое от наливающихся гематом лицо, орал что-то нечленораздельное, стряхивая с себя парней в милицейской форме. Я подскочил сзади и, просунув руки в эту кашу из людей, обхватил Алексея поверх его рук самым простым захватом, замком зацепив собственные руки. Прижал к себе, заорал «Дай!» менту, который блокировал до сих пор его руки, и, как учили в далеком прошлом на тренировках по вольной борьбе, рванул «спиной» и всей своей массой. Почувствовав отрыв, сгруппировался, немного довернулся, чтобы упасть на бок и заплел ноги Алексея своими ногами. Так вместе мы и шарахнулись на нечистый пол. Сверху плюхнулась медсестра, не давая никому из нас встать на ноги. Через чье-то плечо я увидел, как освободившийся от Лехи милиционер практически без замаха засадил кулак в живот его противнику, который к тому моменту практически уже вывернулся из рук двух других патрульных. Свернувшегося дугой от удара «клиента» встретили коленом в челюсть. Снова навалившиеся мужики за секунду взяли агрессора в железо, для гарантии скрутив еще и ноги подвернувшимся полотенцем.

– Лешенька! Лешенька, миленький!!! Опомнись, Лешенька! Уже все!!! Уже его повязали! Лешенька, успокойся!!! – Медсестра с трясущимися белыми губами держит Лешкину голову в своих ладонях, плачет. Я понимаю, что мне его не удержать. Нечеловеческая сила, переполняющая худосочное тело, медленно, но верно выворачивает его из моего захвата. Над нами возникает лицо доктора Бахметьевой: всклокоченные волосы, на лбу набухает свежая ссадина. Внезапно Алексей обмякает в руках. Как марионетка, у которой бешеный кукловод обрезал все веревочки. Хриплый, каркающий звук голос пересохшего горла резанул уши:

– Катя, работать!!! Оставь его!!! Дима, присмотри за Лешкой. Я его аминазином оглушила. Проследи за давлением, пожалуйста. Катя, млять!!! Соберись!!! Работать!!! Ребенка в машину Федорова, и погнали! Дима, нас дождись. Я вызову по рации дежурного водителя.

Сидим с Алексеем в углу. Придерживаю его за плечи. Он периодически пытается встать, заваливаясь вперед, оборачивается, бесцельно шаря невидящими глазами вокруг. В комнате тесно от милиции. Женщине, лежащей в углу, помощь уже не нужна. Перелом шейных позвонков.

Убийца, очнувшись от нокаута, но находясь в наркотическом угаре, продолжает шебуршиться, ворочается и цедит черным матом на окружающих. Появляются наши. «Шоки». По выражению лиц понимаю, что о ребенке лучше не спрашивать. Начинаются расспросы, заполняют протокол. Наконец наступает полная ясность происшедшего.

На высокую температуру пятимесячный ребенок выдал приступ судорог. Мать немедленно вызвала скорую. По алгоритму вызова поехали детские «шоки». Три женщины. В дом вошли почти одновременно с «вмазанным» папашей. Урод сразу выказал неудовольствие шумом, производимым плачущим ребенком. Его проигнорировали, занимались ребенком, купировали приступ. Он, продолжая ворчать, начал кружить по дому, попинывая мебель. В это время, проинтуичив неладное, доктор послала сестричку отзвонить на Станцию, вызвать на себя усиление и милицию. Услышав, что говорила по рации медсестра, Алексей насторожился и, выйдя из машины, присел на лавочке под окнами. В очередной раз появившись в комнате, отец семейства потребовал, чтобы все убирались вон и забирали с собой «щенка». Доктор предложила матери госпитализацию. Та согласилась и с ребенком на руках попыталась пройти в другую комнату. Вот тут все и случилось. Видимо в одурманенных наркотой мозгах все порядком перемешалось, и он, внезапно заорав что-то матерное на жену, начал рвать у нее из рук ребенка. Женщина завизжала и тут же получила сокрушительный удар в челюсть. Который, как потом выяснилось, убил ее на месте. На женский визг в дом влетел водитель «шоков». Увидев незнакомого человека, окончательно съехавший с катушек подонок со всех сил шарахнул ребенка об пол с высоты своего роста и кинулся на чужака. Надо ли объяснять реакцию Алексея на сцену убийства ребенка? Когда стало понятно, что он, потеряв над собой контроль, голыми руками забивает ублюдка насмерть, на нем повисла сначала врачиха, потом медсестра. Еще через минуту в дом ворвались милиционеры… Еще через пару минут принесло и меня… Вот такая вот мизансцена. Конечно, потом было продолжение, разборки, комиссия. Была даже попытка осудить Алексея за хулиганство и рукоприкладство. Закончилось ничем.

* * *

Заплохела тетенька на базаре. Продавала фрукты и заболела. Давление прыгнуло выше, чем ее цена на помидоры. Приехал.

– Пойдем в машину. Лечить, однако, буду. Импортными лекарствами. Заграничным тонометром давление померяю – давление разом упадет от почтения перед производителем. Пойдем, тетка. Здоровая будешь, красивая будешь. Все помидоры продашь, денег заработаешь, жениха найдешь.

Тетка видать действительно ошалела от высокого артериального давления и груза материальной ответственности. Слегка выпучив налитые кровью глаза, она судорожно просчитывала варианты последствий отлучки от товара.

– Давай здесь лечи. Здесь меряй. Никуда не пойду.

– Мадам, даже ради ваших очаровательных глаз и бесценных помидоров я не буду открывать медпункт посреди базара. Пошли в машину.

– Не пойду! Здесь лечи.

– Пойдем!

– Не пойду!

– К акая у нас содержательная беседа, однако. М-да… Ну, закатывай рукав, давление измерять будем.

Становится более понятным смысл анекдота про невозможность секса на базаре: советами замучают. Вот типа такого анекдота и пришлось исполнять. От заковыристых комментариев собравшейся толпы горело лицо и уши. «Японамать! Давление человеку меряют! Вот же экзотика! Укол в вену сделал. Вот уж где невиданный аттракцион! Люди, вам делать, что ли совсем нечего?!!» Разглядывают как дрессированную обезьяну на велосипеде. Наконец «публичный позор» подошел к финалу, и я, придерживая оттопыренный от семечек карман (насыпал впечатленный процедурами восточный человек), побрел к машине. Толпа моментально рассосалась. Феномен, дамы и господа! Вас интересует действо, но наплевать на результат. Тетка осталась на своем месте и теперь стала абсолютно неинтересна окружающим. Она ж не помирает, не корчится, смотреть не на что, тьфу!

* * *

С диким мявом шарахнулись из-под ног в темном подъезде романтически настроенные кошки. Этажом выше такой же номер исполнили подростки. Работнику скорой необходим хорошо развитый обонятельный аппарат. Иначе есть риск наступить в продукты жизнедеятельности высокоразвитых цивилизованных организмов. Менее высокоразвитые и совсем не цивилизованные примитивно свое творчество закапывают, «венцы творения» гордо оставляют для рассмотрения и изучения окружающими. Успешно проложенный маршрут в темном подъезде – высокое искусство и залог хорошего настроения.

Двери открыл мужчина средних лет, равнодушно пригласил пройти в комнату. Вызвали на высокую температуру у подростка. Жути не ожидается. Навстречу со стула у кровати поднялась миловидная женщина. Поздоровалась. Пациентка была в постели, головой к входу, потому я ее увидел не сразу, нужно было протиснуться около письменного стола. Сел на предложенный стул, включил улыбку и встретился глазами с девушкой пятнадцати лет.