— Ну, натурально крысу вываживаем, — усмехнулся один из десантников, сопровождавших Рэма.

— Станешь в таких условиях крысой, — вздохнул тот.

— А если не возьмут они ваше печенье? — спросил Добрый.

— Значит, версия моя ошибочная. Ещё будем думать. Время у нас пока есть…

Рэм нахмурился, он понял, что врёт про время.

Дерен не просто так улетел. Он привезёт информацию из штаба Армады, и может, Прат снова начнут равнять с землёй.

Значит, избытка времени нет. А Рэм не хотел, чтобы опять погибали мальчишки.

Тот, застреленный, был явно приютским. И таких ещё много в развалинах. У них нет ни еды, ни защиты…

Рэм подобрал острый камушек, попробовал царапать на бетонной плите — не вышло. Тогда он наметил камнем буквы и попросил десантников пройтись по надписи из гетов.

— Есть умельцы? — он отряхнул перчатки комбинезона. — Надо, чтобы буквы можно было прочесть!

Один из десантников неуверенно оглянулся на Доброго.

— Жми, — попросил Рэм.

И еле успел отпрыгнуть от раскалённой струи плазмы. Шуточки у местных десантников были те же, что и у своих.

Добрый поморщился и явно взял умельца на карандаш. Чтобы написать струёй плазмы буквы — это много тренироваться надо.

— Хэдовы дети, — буркнул сержант. — Вот куда капсюли деваются.

Пара секунд — и на камне уже красовалась оплавленная надпись. Но не та, что наметил Рэм, покороче.

Он написал: «Выходи, поговорим?» А на плите осталось короткое: «Перетрём?»

Ночь прошла спокойно. Рэм, правда, просыпался от любого сигнала. Заметил, и как сменились пилоты с «Персефоны», и как Добрый ускакал куда-то ещё до рассвета.

Только под утро парень крепко уснул и опять чуть подъём не проспал. Хорошо, что Лиску вовремя запустили в палатку, и она тут же полезла целоваться.

Лизать Рэма собаке очень нравилось. Неужели он был самый вкусный в бригаде десантников?

Зато можно было не умываться. Не носился тут никто с личной гигиеной, и Рэм умываться не стал. Так и пошёл в столовую, заботливо облизанный.

Из пилотов дежурил сегодня Лившиц. Он скупо отписался: «Без происшествий», а расшифровку Рэм запросить не догадался. Раз «без происшествий» — зачем?

Повозился с собакой и пошёл в столовую.

— Ну и что там с галетами? — спросил он у Доброго уже за завтраком.

Они сидели за столиком вчетвером, как и жили: Рэм, Добрый и два сержанта по личному составу.

— Спёрли, — сказал тот сердито. — Парни пытались догнать, но шустрые очень воры.

Рэм нахмурился.

Раз Лившиц не написал ничего про стрельбу, значит, стрельбы не было.

Понятно, что десантники втихаря сидели рядом с проходом в плитах, следили. Нет, дрон повесить…

А вместо того, чтобы доложить, решили в загонщиков поиграть?

Ташипы… Даже перехватить «воришек» не успели…

— И кто вам разрешил в развалины лезть? — поинтересовался Рэм максимально спокойным тоном, как это делал обычно Дерен. — Сержант Нуб? Он приказы не нарушать вообще не умеет?

Лицо у Доброго вытянулось. Может, парни и ссамовольничали, но кто ж теперь признается?

— Я не злой, — сказал Рэм, откладывая ложку. — Мало того, я тут самый тупой и неинформированный. Но мне не нравится, когда идут поперёк моего приказа. А приказ был — наблюдать. У вас тут принято игнорировать приказы?

Добрый молча смотрел на мелкое и тупое «начальство». Рэм понимал, что зря он всё это начал, но от Дерена знал: если уж закусился по глупости — отступать поздно. Надо дожимать, чтобы слушались.

Тут как в уличной драке — или заставишь себя уважать, или…

В конце концов, он что, просил чего-нибудь невозможного? Просто понаблюдать и не лезть!

— Вы кому подчиняетесь, сержант Добрый? — тихо спросил Рэм. — Мне или всем подряд?

Со стороны трудно было понять, о чём разговор. Десантники за соседним столом спокойно наворачивали кашу. Но два сержанта — соседа Рэма по палатке — следили за конфликтом с нескрываемым интересом.

Прилетел, понимаешь, щенок. Одно название, а не командир. Но командует. Первоклассное развлечение.

Рэм не стал им устраивать праздник. Сдержался, и развивать тему не стал. Обойдутся сержанты без цирка. Тоже, понимаешь, нашли развлечение.

Парень не мог надавить, как Дерен, не мог продемонстрировать список достижений или какие-то особенные качества. Формально он был прав, а на деле ему ещё надо было суметь доказать своё право командовать.

Кашу он доедать не стал — аппетит отбило резко и сразу. Пора было выяснить отношения с этим Нубом, что б его дакхи съело!

Когда в командирскую палатку вошёл Рэм, сержант Нуб листал послужной список Дерена. Голографический экран был развёрнут над столом на всю его длину, и даже от порога было трудно не заметить знакомую фамилию.

Лицо у сержанта Нуба было невесёлое. Вокруг него сидели все три командира десантных групп. Здоровенные амбалы, под стать комбригу. Разве что не лысые. Но такие же невесёлые.

Рэм знал: даже то, что не засекречено в биографии лейтенанта Дерена — выглядит впечатляюще. Был он и в подвалах экзотианской Тэрры во время убийства кровавого эрцога, и на алайском полигоне. И кое-что про это даже в дэпах писали.

— Почему приказ нарушили? — спросил он в лоб. — Я же приказал — наблюдать! И без меня никуда не лезть!

В палатке было тихо и до прихода Рэма, а сейчас словно бы даже воздух застыл во всеобщем молчании.

Командиры групп с интересом косились на сержанта Нуба, тот побагровел, но губ не разжимал.

Пару лет назад Рэм испугался бы такого грозного молчания. Сидят три здоровенных десантника и ждут, пока их командир начнёт орать.

Но сейчас ему такое молчание казалось совсем не страшным. Не накат, не «пресс», не теневое состояние сознания, в которое вылетал иногда сердитый Дерен.

Четыре здоровенных мужика просто сидели и бычились на Рэма.

Но избить-то они его не могли. А в плане воздействия этого «грозного молчания» на совесть… Так Рэму серьёзней влетало за нечищеные зубы.

Он оценил налившуюся кровью шею комбрига и едва сдержал улыбку: «Это он ещё не знает, что мне девятнадцать, а не двадцать три…»

Сержант Нуб хоть и не владел никакими ментальными навыками, неуставную улыбку с физиономии Рэма считал.

Он оперся мощными кулаками о столешницу и уставился на мальчишку, как на насекомое.

Даже сидя он не выглядел ниже стоявшего перед его столом Рэма. Здоровенный такой примат, вроде лысой гориллы.