— Слушай, тебе никто не говорил, что твоя голова стоитмиллион долларов?

— Ты не первый, — усмехнулся Тернер. И поежился.На нем было легкое пальто, а шапку он принципиально не носил, и в морознуюпогоду было очень холодно.

— Бежим к твоей машине, — предложил Уильям, —иначе я могу отморозить себе уши.

В больницу они приехали через двадцать минут, всю дорогумолчали. Лишь иногда Тернер произносил какие-то редкие фразы, чтобы слышавшиеих сотрудники КГБ ничего не подозревали. И наконец, когда они подъехали кбольнице, сказал:

— Теперь мы все узнаем, — и подмигнул Томасу. Наэтот раз Бонев принял их, едва они вошли, словно заранее был предупрежден об ихвизите. Правда, он был мрачнее и строже, чем во время предыдущего визита.Видимо, ему не очень нравились игры вокруг его больницы и все эти заговоры синостранными разведками и шпионами.

— Вы опять приехали, — недовольным голосом заметилглавврач. — Что вам нужно? Вы же уже видели личное дело Кемаля Аслана.

— Мы думали, может, остался в живых кто-то изобслуживающего персонала, — примирительным тоном ответил Томас.

— Никто не остался, — сухо произнес врач, — явам уже говорил.

— Но в личном деле не было рентгеновскихснимков, — заметил Томас.

— Да, — подтвердил врач, — они не хранятсяобычно в деле. Просто мы их списали в архив. Прошло ведь столько лет.

— Но он потом сумел восстановиться после комы. Ведь этоуникальный случай, — Томас успевал переводить их разговор и стоявшемурядом Уильяму.

— Да, — мрачно ответил Бонев, — действительноуникальный случай. Может быть, если поискать в нашем архиве, мы сумеем найтиэти снимки.

Томас перевел его слова Уильяму.

— Не сомневаюсь, что он их найдет, — заметилТернер.

— Что сказал ваш друг? — спросил Бонев.

— Он говорит, что верит в вас, — не совсем точноперевел находчивый Райт.

— Посмотрим, — кивнул Бонев, — я отдамраспоряжение.

Он действительно вызвал по селектору кого-то из врачей,попросил того найти в архиве рентгеновские снимки Кемаля Аслана. Порядочномучеловеку всегда неприятно участвовать в любой форме обмана, совершаемого даже ссамыми благими намерениями. Поэтому он чувствовал себя не совсем хорошо,стараясь не смотреть в глаза американцам. Даже если бы Тернер ничего не знал,его должно было насторожить подобное поведение главного врача.

Зазвонил телефон. Очевидно, врач не мог найти снимки, потомучто Бонев, извинившись, вышел из кабинета. Американцы переглянулись. Они ждалинедолго, минут пять-шесть, когда в кабинет наконец вернулся Бонев. Не сказав нислова, он бросил пакет на стол.

Томас и Уильям переглянулись и, вскочив со стульев, подошлик столу, достали черные рентгеновские снимки. На конверте по-болгарски написано— «Кемаль Аслан». Было слишком очевидно, что писали совсем недавно. Райт досталсвою зажигалку, и Тернер начал вытаскивать снимки.

— Вы в них что-нибудь понимаете? — ироническиспросил Бонев.

— Кое-что, — ответил Томас, щелкая зажигалкойнесколько раз.

Тернер делал вид, что внимательно рассматривает снимки.

— И с такой травмой головы он потом сумелвосстановиться, — негромко сказал Тернер, — просто фантастика.

Томас исправно перевел эти слова Боневу. Тот пожал плечами.

— У меня были гораздо более сложные случаи. Травма какраз была небольшой. Опаснее была его кома, которая длилась несколько месяцев,после нее всегда трудно восстанавливаться.

— Конечно, — согласился Томас и еще раз щелкнулзажигалкой.

— Можно мы осмотрим место, где лежал КемальАслан? — попросил Тернер.

Томас перевел его просьбу.

— Нет, — на этот раз врач был куца спокойнее,чувствовалось, что он говорит правду, — тот корпус давно снесли и вместонего построили новый.

— Жаль, — пробормотал Томас.

— Почему, — возразил врач, — корпус былстарый, и его давно нужно было ремонтировать. В восемьдесят третьем снесли триэтажа и вместо них пристроили к нашему основному зданию пятиэтажный корпус,образующий вместе с нами весь комплекс.

— Да-да, поспешил согласиться Томас, тогда конечно.

Они попрощались с врачом. На этот раз он протянул им руку, вего взгляде даже промелькнуло любопытство.

Домой им пришлось возвращаться с привычным эскортом. И наэтот раз, словно отрабатывая некую повинность, больше говорил Томас. Совсеммолчать было нельзя. Даже если очень хотелось. И только когда они приехали впосольство и вошли в здание, Уильям спросил Томаса:

— Ты сфотографировал его рентгеновские снимки?

— Конечно.

— Срочно проявляй пленку. Нужно приготовить снимки исегодня послать их в Лэнгли. Пусть там наши эксперты сверят форму черепа искажут нам наконец, кто такой этот Кемаль Аслан.

— Отправить по факсу? — спросил Томас.

— Если получится. Хотя бы форму черепа, перерисованнуюна лист бумаги.

Строение черепа у каждого человека свое. Пусть установят,может быть такое строение у американского Кемаля Аслана или нет.

Томас, кивнув, отправился проявлять пленку. Фотографии былиготовы, перерисованы и посланы в Лэнгли в седьмом часу вечера, когда в Америкееще было раннее утро. Теперь оставалось ждать, когда станут известны результатызаключения экспертов.

Хотелось надеяться на быструю реакцию Арта Бэннона. Зная,что за этим делом следит сам заместитель директора ЦРУ, Тернер не сомневался,что уже к полуночи они получат точный ответ.

Ответ пришел в двенадцать тридцать ночи. Ответ былошеломляющим, невероятным, он перечеркивал все, что подозревал Тернер. Экспертыпришли к единодушному мнению, что данный череп мог принадлежать только одномучеловеку: Кемалю Аслану, сидевшему в американской тюрьме шесть лет назад и нынеработающему в Канаде. Райт, получив сообщение по факсу, около которого онидежурили весь вечер в пустом здании американского посольства, громко выругался.

Либо советская разведка снова переиграла их, либо КемальАслан был тем самым турком, который невольно оказался замешан в интригах двухсамых мощных разведок.

Уже во время ужина Сандра, словно предчувствуя нечто,старалась меньше говорить, глядя на сидевшего рядом Кемаля. Но когда они уже вмашине направлялись в отель, где он снимал для нее номер, она спросила:

— Что-нибудь произошло? Он молчал. Наконец выдавил:

— С чего ты взяла?

— Я права? — уточнила Сандра.