Когда Элла постучалась в дом Крута, хозяин собирался уходить, навестить сына, живущего на окраине города. Все, что могла сделать чародейка — предложить составить ему компанию. Старик охотно согласился, Элле показалось, он даже обрадовался. Он предложил чародейке руку, и парочка: импозантный мужчина в летах и молодая женщина, направилась в самую красивую часть города. Элла осторожно расспрашивала Крута о написанном в свитках, но старик ничего не мог вспомнить. Он не считал визиты незнакомца к месту подношения чем-то необычным и не уделял им должного внимания. Тогда чародейка решилась прямо задать, мучивший ее вопрос.

вкрадчиво

— Мог ли это быть кто-нибудь, кого ты хорошо знаешь? — поинтересовалась она.

Крут улыбнулся и, совсем не по стариковски, подмигнул:

— Вряд ли, дитя. Если это и был знакомый, я его не узнал. Иначе бы обязательно написал об этом. Ты думаешь, что знаешь, кто это мог быть?

Элла пожала плечами. Посмотрела на скользкие булыжники под ногами. Набрала в грудь побольше воздуха и выпалила на одном дыхании.

— Крут, ты не разрешишь мне заглянуть в твои воспоминания? Клянусь, я буду смотреть только события у святилища.

Старик удивленно приподнял левую бровь:

— Мне приятно думать, что я выгляжу, как человек, которому есть что скрывать, — мягко улыбнулся и погладил плечо Эллы. — Заглянешь. Только завтра, я не хотел бы, чтобы ты делала это при сыне. Приходи, составишь мне компанию за обедом.

— С удовольствием, — совершенно искренне согласилась Элла. Ей нравилось болтать с Крутом, так отчего не пообедать вместе?

Оставался еще один неудобный вопрос, и чародейка снова собралась с силами:

— Скажи, ты или Хлона не находили в твоем доме кольцо с изумрудами? Я обронила свое где-то, а это не просто кольцо, это оберег и другого такого мне не сделать…

Крут снова покачал головой:

— Нет, дитя. Когда ты вошла в мой дом, никаких колец на тебе не было, это я помню совершенно точно.

— Откуда? — удивилась Элла.

Старик ухмыльнулся.

— Мой сын овдовел этой зимой, и я подумал, что жена-маг — полезное приобретение, и, в первую очередь, посмотрел на твои руки, понять, свободно ли твое сердце. Блондина этого, Корака, в расчет не беру, он-то, конечно, суетился, как пчелка вокруг цветка, но чует мое стариковское сердце, медку ему не видать.

— Так, может, я и не глянусь твоему сыну, — нахмурилась Элла. Она терпеть не могла, когда ее рассматривали, как товар.

— Это мы сейчас узнаем, — ответил Крут и приобнял спутницу за плечи. — Вот он, вышел мне навстречу.

Элла посмотрела, куда указывал старик, и тяжело проглотила слюну. Потерла лицо руками, стараясь успокоить выпрыгивающее из груди сердце. Сложила руки в замок, закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

Приближающегося мужчину она и не разглядела толком, а вот массивное украшение — крупный, с перепелиное яйцо, хризолит, оправленный серебром, увидела слишком отчетливо. Крут смерил спутницу насмешливым взглядом, а затем в его глазах промелькнула тревога. Он тронул Эллу за плечо.

— В чем дело, дитя? Сомневаюсь, что так странно проявляется возникшая страсть к моему отпрыску.

Чародейка энергично затрясла головой и тихо сообщила:

— Я ворую мелкие зеленые предметы, никак не могу удержаться. Всегда воровала, сколько себя помню. Потерянный перстень помогал мне держать свой изъян в узде. А у твоего сына украшение, зеленее не бывает, — Элла подняла глаза к небу и сделала глубокий вдох. — Я пойду, пожалуй. Познакомимся в следующий раз. Прости, Крут.

— Ничего, дитя. До завтра.

Чародейка развернулась и почти бегом ринулась прочь. Миновала несколько улочек, пару поворотов, небольшую площадь и оказалась около городского рынка. Будто прячась от себя, она нырнула в торговые ряды как в ледяную реку, и успокоилась, только растворившись в людском море.

Рынок гудел неуемными стрекозами. Вокруг было так пестро, что глаза разбегались. Элла обошла лавку с тканями, магазинчик с разложенными на прилавках платками: шелковыми, хлопковыми, шерстяными, с узорами и однотонными, с бахромой и без, и остановилась около торговца с милыми мелкими статуэтками. Зря! С самого края прилавка, прямо на нее смотрела малахитовая обезьяна. Странная фигурка, размером с мизинец, будто собранная из осколков камня, но отнюдь не дешевая.

Чародейка сделала глубокий вдох и сложила руки в замок. Нельзя брать, лучше купить. Постаралась припомнить, сколько у нее с собой денег. Но тут торговец отвернулся перекинуться словом с соседкой по прилавку, и Элла, как в полусне, умыкнула обезьянку.

Мимо пробегал мальчишка: худой, белобрысый с огромными серыми глазищами. В опрятной, но сильно поношенной одежде, потрепанных ботинках и с торбой через плечо. Торговец увидел беглеца, посмотрел на прилавок со статуэтками. Молниеносно приняв решение, перемахнул через свой товар и нагнал белобрысого. Схватил пацана за ухо и прорычал:

— Отдавай, чего взял!

— Клянусь, господин, я ничего не брал, — проговорил мальчишка, придерживая ухо рукой. — Отпустите.

— А убегал от кого? — торговец еще сильнее потянул за злополучное ухо.

Мальчишка охнул и попытался вырваться, но торговец был неумолим, и только крепче сжал добычу.

— Так, от кого же? Никто не станет убегать просто так.

Белобрысый закрыл глаза и заскулил.

— Пожалуйста, отпусти. Мне больно. Клянусь, я ничего у тебя не брал!

— Точно? — торговец угрожающе навис над мальчишкой. Огромный, широкоплечий мужчина, ему бы не статуэтками торговать, а туннели пробивать на каменоломнях.

— А где фигурка обезьяны?

Белобрысый сжался в комок и закрыл голову руками.

— Клянусь, я не брал. Я по делам бежал.

Элле показалось, что мальчуган вот-вот заплачет. Вокруг начали собираться люди. "Он булку украл", — раздалось откуда-то из толпы. Торговец бесцеремонно тряхнул беглеца, и из-за пазухи мальчишки выпала краюха белого хлеба. Здоровяк наступил на нее ногой и уставился на воришку.

— Что теперь скажешь? А…

— Это я взяла статуэтку! — громко и четко сообщила Элла. — Хотела посмотреть, а тут он пробежал, вот я и растерялась.

Торговец отпустил мальчишку и метнул на чародейку злой взгляд. Элле показалось, еще чуть-чуть и ей тоже перепадет на орехи. К счастью, здоровяк заметил письмена на ее руках, и связываться поостерегся.

— Изволь заплатить за товар, госпожа маг.

— Разумеется, любезный, — Элла полезла в кошелек и выгребла из него почти все монеты. Протянула их торговцу: — Там чуть больше, за неудобства.

— Какие уж у него неудобства, — проворчал мальчуган, потирая ухо. — За неудобства мне отстегивать надо, а не ему.