После уроков он сбегал на рынок, купил «серую» симку, отправил эсэмэс, вернулся домой и сел за компьютер. Мальчик постоянно помогал матери, которая очень плохо владеет Интернетом, он имел доступ в банк. Он легко включил на маминой карте «анонимный взнос» и стал ждать. Дальше все известно.

— Ты получил деньги, — пробормотала я, — молодец.

— Да, — кивнул подросток, — купил Нине гаджет и пока спрятал.

Я встала.

— Одевайся.

— Зачем? — спросил Антон.

— Ты не подумал, что несчастная женщина в тщательно закрытом доме чья-то пленница? — спросила я. — Не сообщил о ней в полицию, не поднял шума, не привлек внимания.

— Когда деньги пришли, я передал информацию ее сестре, — возразил Антон, — слово в слово.

— Но не сообщил адрес, где искать беднягу! — процедила я. — Поехали.

— Куда? — испугался паренек. — И как я объясню, где тот дом? В лесу он находится.

Но я уже говорила по телефону с Володей Костиным.

— Понял, — коротко ответил мой ближайший друг, а теперь правая рука Макса, второй человек в нашем агентстве, — выезжаем. Жди нас в фойе санатория.

— Лучше в номере, — возразила я, — не хочу, чтобы подняли шум, надо действовать тихо.

— Я выполнил все, что обещал, — заныл Антон, всовывая ноги в сапоги, — эсэмэс отправил.

— Иногда требуется сделать больше, чем просили, — буркнула я.

— Вы куда? — занервничала Антонина Семеновна, выбегая в прихожую. — Что происходит?

— Нормалек, ма, — отмахнулся сын, — я скоро вернусь.

— Поехали с нами, — предложила я учительнице, — Антон вам все по дороге объяснит.

— Боже, — прошептала я, — что здесь происходило?

— Похоже на тюремную камеру, — сказал Костин, — на полу грязное одеяло, к стене цепь прикована, грязи по колено.

— И ведро, — пояснил эксперт Сергей Чесноков, который прибыл вместе с Вовой, — оно туалетом служило.

— Где пленница? — спросила я.

— Когда мы приехали, замок на двери был заперт, — сказал Чесноков, — но внутри не оказалось ни одного человека. Вывод: арестанта увели.

— Эй, сюда, — крикнул из коридора другой наш сотрудник, Леонид Бурков, — я думал, это шкаф, а там вона чего!

Я кинулась на зов, увидела открытую дверь в стене, прошла в нее и очутилась в небольшой комнате, там стояли письменный стол, около него стул, а напротив табуретка. Вся мебель была привинчена к полу.

— Напоминает кадр из сериала о жестокостях НКВД в тридцатых годах, — заметил Володя, — интересный, однако, домик.

— Почему Галя сказала Антону про катакомбы? — спросила я.

— Мы не знаем точно, кого тут держали, — возразил Костин.

— Но женщина просила позвонить Тане, — напомнила я. — Антон мог не разобрать слово «Хухрик», ему послышалось Хухря.

— Это не доказательство, — уперся Володя.

— Нашли пуговицу, — сообщил Леня, входя в помещение, — вот она.

Я взглянула на прозрачный пакет, который Бурков держал в руке, вытащила телефон, сделала фото и отправила Тане с вопросом: «Когда-нибудь видели эту пуговицу?»

Ответ прилетел мгновенно.

«Да. На кофте Гали. Она ее надела в день исчезновения. Розовый шерстяной кардиган».

Я хотела сказать Володе, чтобы он наконец признал: тут держали Галю, но не успела, телефон затрезвонил в руке. Меня искала старшая сестра Утятина.

— Слушаю, — произнесла я, включая громкую связь.

— Вы нашли Хухрика? — закричала Таня. — Где? Нет, нет, я не то спросила. Галочка жива? Скажите «да»! Умоляю, скажите «да». Пусть будет «да». Ну, пожалуйста!

У меня перехватило дыхание, я протянула трубку Володе, тот откашлялся.

— Добрый день, Татьяна. Я Владимир Костин. К сожалению, мы пока ничего не знаем о судьбе вашей сестры.

— Это ее кофточка, — перебила его Утятина, — такими в Москве не торговали. Галя привезла две из Италии. Голубую подарила мне, розовую оставила себе. Пожалуйста! Скажите честно, что с ней. Лучше ужасная правда, чем ужас без конца. Я готова принять любую весть! Сестры больше нет?

Костин тяжело вздохнул.

— При проведении следственно-оперативных действий обнаружена пуговица. Мы пока не можем утверждать, что она от вещи Галины.

— На матрасе есть волосы, — сказал Сергей, — несколько с луковицами.

Володя кашлянул.

— Татьяна, у вас остались вещи Галины? Зубная щетка? Расческа?

— ДНК, — прошептала Таня, — я ничего в ее комнате не убирала. И в ванной все на месте.

— Вот и хорошо, мы их возьмем. Я позвоню, — пообещал Костин и нажал на экран.

Я посмотрела на часы.

— Надо Кису из детского центра забрать. Я просила Филиппа найти информацию по Ларисе Гурковой, подруге Галины. Таня полагает, что сестра с ней уехала.

— Кабы противный мальчишка сразу бросился в полицию, возможно, был бы шанс найти женщину живой, — в сердцах воскликнул Костин.

— Он ребенок, — защитила я Антона.

— Жеребенок, — только сильней осерчал Костин, — живо сообразил, как деньги стребовать. Надо узнать, кому это строение принадлежит. Похоже, в доме давно не живут. Здесь сыро, холодно, грязно…

— Зачем ставить железную дверь и делать такие же ставни? — с запозданием удивилась я.

— В Подмосковье часто грабят дачи, — подсказал Сергей, — у моего соседа по садовому товариществу все унесли, а что не стащили — разломали. Я еще могу понять человека, который имущество забирает, его продать можно. Но на фига стулья в щепки превращать?

— Хороший человек чужого не возьмет, а плохой получает еще удовольствие и от вандализма, — буркнул Володя.

— Строение находится в лесу, рядом никого, на богатый дом совсем не похоже, вполне хватило бы обычных щитов на окнах, — продолжала я, — а здесь прямо неприступный форт. И у кого-то от него есть ключи. Дверь-то не сломали, а Галину увели.

— С большой долей вероятности пленницу забрали не сегодня, — снова влез в беседу Чесноков, — спасибо парню, который не догадался опорожнить ведро-туалет. Можно определить, когда в него последний раз ходили, похоже, что его давно не использовали. Но я могу ошибаться, надо анализ сделать.

Вовка обнял меня.

— Пошли за Кисой. В санатории можно поесть?

— В «Теремке» хороший ресторан, — заверила я.

— Уходите скорей, — велел Сергей, — не путайтесь под ногами.

Мы с Володей двинулись по тропинке.

Костин начал рассуждать вслух: