Я рассмеялась и тут же осеклась:

— Лена, пожалуйста, не рассказывайте никому о конфузе. Бедную Кисулю дети задразнят. Надо мне ее потихонечку увести.

— Ребята не поймут, чья одежда на малышке, — начала успокаивать меня Лена.

— Зато родители догадаются, — возразила я, — наверное, в зале есть пара мамочек из категории тех, кто всегда присутствует на уроках. Вот они…

Дверь открылась, показалась голова мужчины:

— Все одеты? Извините.

— Дети ушли, а мы не переодеваемся, — кокетливо сказала Лена, — нас плясать не зовут. Мы старые лошадки.

— Можно войти? — спросил незнакомец.

— Пожалуйста, — разрешила я.

— Здрассти. Николай, — представился мужик и сел на скамеечку.

Мы с Леной назвали свои имена.

— Там девчонка в розовой форме, — засмеялся Николай, — ну ваще просто! Где только такую купили?

Я опустила глаза. Ну вот. Началось.

— Моя Катька от зависти чуть не лопнула, — весело продолжал отец, — скандалезу закатила: почему у нее такого прикида нет. Чей ребенок-то?

— Мой, — призналась я.

— Подскажите адресок магазина, — попросил дядька. — Если баба плачет, у меня желудок скручивает. Че хошь куплю, пусть только заткнется. А уж когда доча рыдает, я ей все принесу. Где брали красоту? Суперская шмотяра! Блестит, аж в глазах тошнит.

— Ну… понимаете, — замямлила я, — эта вещь… э…

— Я привезла Лампе форму в подарок, — пришла мне на помощь Елена, — из загранкомандировки. В России она не продается.

— Ясненько, — процедил мужик, — не желаете адресом поделиться. Хотите, чтобы девка одна в таком наряде фитиляла. Ну, …с вами! Подавитесь купальником, чтоб он у вас разорвался, в лохмы превратился.

— Немедленно убирайтесь из женской раздевалки, — вскипела Елена, — приперся и ругается!

Мужик, бормоча себе под нос гадости, удалился.

— Не переживай, — перешла со мной на «ты» Лена, — дураков и грубиянов вокруг навалом. Никто не поймет, что на твоей Кисе. Ничего ей не говори. Купи новый купальник и подари. Она его наденет, про старый забудет. Танцы длятся два часа, потом дети нормально оденутся и на другие занятия пойдут. Времени много. Успеешь.

Я поблагодарила ее за совет, пошла на ресепшен и обратилась к администратору:

— Мне вчера очень понравился пирог, которым Вероника в избушке угощала. Если приеду к ней просто так, есть шанс его попробовать?

— Конечно, — улыбнулась девушка, — сейчас Алексея вызову, оплачивать ничего не надо, хозяйки запретили с вас хоть копейку брать.

* * *

— Катакомбы? — удивилась Ника. — Это что?

— Сеть запутанных пещер под землей, — объяснила я.

— Они под этой избой? — недоумевала Вероника. — Жилье не наше, служебное, не знаю, что где находится.

— Думаю, тот, кто отправил записку, соврал, чтобы получить деньги, — пояснила я, — или ошибся. Но давайте проверим.

— Как? — спросила Вероника.

— Поднимем ковер, посмотрим, что в подполе, — предложила я.

— Нет, — испугалась Ника, — Маргарита Федоровна запретила.

— Она не узнает, — сказала я, — мы осторожно.

— Нет, нет, нет, — в панике отказывалась Вероника.

— Хорошо, как хотите, — вздохнула я, — думаю, Татьяна обратится в полицию и…

— Не надо, — запаниковала Ника, — мать окончательно с ума тогда сойдет.

Я развела руками:

— У нас есть два варианта. Или мы очень аккуратно смотрим, что в подполе, или сюда приедет бригада полицейских. Татьяна очень хочет найти свою сестру, она точно поднимет шум.

Ника покусала нижнюю губу, потом выпалила:

— Сами поглядим.

— Мудрое решение, — одобрила я. — Где ваш муж?

— Леша сейчас в отеле что-то чинит, — пояснила Ника, — вас он в виде исключения привез. Сегодня в зоопарке выходной. Звери от людей устают, им в себя прийти надо.

— Где Алексей инструменты хранит? — спросила я.

— Сейчас принесу их, — пообещала Ника, — сама край ковра отодвину, все снимать нет необходимости. Только бы старуха не проснулась. Господи, пусть мать спит подольше.

Вероника умело обращалась с гвоздодером, она живо освободила часть ковра, скатала его, обнажился пол из досок. Каждая из них была крепко соединена с другими, покрыта темно-коричневой краской, а сверху еще и лаком. На одной доске было небольшое железное кольцо. Я присела на корточки и увидела, что по нему сверху прошлись кистью. Подцепить его невозможно.

— Ну вот, — повеселела Ника, — говорила же вам! Нет тут никаких подвалов. Просто использовали при строительстве старый материал.

— Дайте нож, — попросила я, — длинный, острый, попробую все же поднять доску.

— Еще поцарапаете, — возразила Вероника.

— Полиция тут вообще все разворотит, — сказала я.

Ника молча вышла и вернулась с каким-то инструментом, название которого я не знала.

— Лучше я сама, — мрачно заявила она и ловко оторвала деревяшку.

Меня охватило разочарование, под доской оказался какой-то материал.

— Утеплитель, — пояснила Ника, — его тоже вытаскивать надо?

— Да, — отрезала я.

Вероника вытащила кучу чего-то, похожего на серую вату. Стало видно цементную стяжку.

— Говорила вам, — упрекнула меня Ника, — нет ничего под полом. Давайте порядок наведем.

— Врет, — громко заявила Анфиса Ивановна, появляясь в комнате.

Вероника попыталась заткнуть старухе рот, в прямом смысле этого слова, пирогом.

— Мама, хочешь чаю? Сейчас заварю, подогрею кулебяку.

Анфиса уселась на диван.

— Сама свою дрянь пей. Заварить нормально не способна. Подает в чайнике писи сиротки Хаси. Так моя подруга Фая называла напиток, который жадные неумехи готовят. Уехала Конторер в Израиль, теперь одна живу.

— У вас дочь есть и зять, — я зачем-то решила поспорить с больной женщиной.

— Мужик чужой! — крикнула Анфиса Ивановна. — Вероника чудовище! Она любит призрака дорог! Я видела их вместе! Страсть у них! Разврат! Не ставь мне чашку! Знаю, ты давно хочешь меня отравить!

Дочь села на стул, опустила глаза и молча застыла.

Анфиса Ивановна показала на Нику пальцем:

— Вот! Не возражает. А почему? Знает, что виновата!

— Мама телевизор любит смотреть, — тихо сказала Ника, — а потом путает то, что видела на экране, с действительностью. Я люблю только своего мужа.