Восхищение и зависть к успехам своего начальника переполняли больше, чем свежий морской воздух с Уссурийского залива. Именно «рыжий лис» Джон Стронг инструктировал его в Вашингтоне перед поездкой сюда, на важное правительственное мероприятие. Правда, за спиной шефа обзывали не «рыжим», а «облезлым», от огненной шевелюры уже ничего не осталось, «лис» бесперспективно состарился.

Моисей не заметил, как покинул храм и оказался рядом с машиной…

Сегодня Вишневедский последний раз осматривал перед важной встречей помещение саммита, соблюдая необходимые формальности своей должности. На мероприятии не ожидалось сюрпризов.

Проехав мимо одетых в черные рубашки с оранжевыми повязками охранников, остановились у основного здания. Его чинно приветствовала администратор, одетая в строгий стильный костюм.

«Красивое женское лицо», — с грустью отметил Моисей, вспомнив, что больше полугода не видел жены и детей. Одноэтажный коттедж следовало давно перестроить, но деньги уходили на учебу детей. Сейчас стало легче, оба сына учились недалеко от дома, в Портленде.

Он давно мечтал капитально обновить ставший тесным родительский дом и надстроить второй этаж для семьи старшего сына, который совсем недавно женился. Ему хотелось в старости жить с детьми и нянчить внуков, а не продавать родовое гнездо и уходить умирать в социальную городскую квартиру.

Вишневедский уверенно шел к цели, которая находилась прямо перед ним. Желанное место начальника русского отдела военно-морской разведки Пентагона обещано, и не кем-нибудь, а самим Лисом. Новая должность гарантировала осуществление личных планов. Оставалось выполнить одно условие — подписать аренду на двадцать лет острова Матуа. Двухэтажный коттедж на берегу залива Мэн — предел мечтаний — был совсем рядом. Отсчет шел на часы, до вечера следующего дня! Важным являлось доверие, оказанное именно ему, а не кому-то другому. Ничтожный клочок суши на краю океана становился делом всей его жизни.

И все же приезд Вишневедского на место проведения саммита служил лишь прикрытием для другой, более важной для него встречи. Речь шла о Брайтинге, в прошлом американском подданном и командире сторожевого катера береговой охраны. В России он сделал головокружительную карьеру, но не являлся агентом спецслужб.

Встреча по традиции носила открытый характер и проводилась в присутствии третьей стороны. Так было безопаснее. В этот раз сценарий ломался на ходу, и Моисей впервые занервничал. У Брайтинга, в преддверии саммита, выведывал передвижение флота. Оба понимали опасность игры, но риск оплачивался звонкой монетой.

Брайтинг ожидал в уютном офисе молодежного сбербанка, на втором этаже огромного полупустого здания студенческого кампуса, в компании молодой женщины с точеными коленками, которая буквально наслаждалась разговором с капитаном первого ранга. Со стороны они походили на актеров, тщательно подобранных для роли в любовной мелодраме. Оба высокие, холеные, породистые. Судя по дружеской компании, ничего не предвещало беды.

После теплых приветствий Брайтинг представил женщину:

— Света, директор здешнего финансово-кредитного учреждения. В ее нежных руках находятся скидки по вкладам, кредитам и другой необходимой наличности.

— Дорогой друг, — включился в игру Вишневедский, — при этом у каждой хорошенькой женщины имеются заветные желания?

— О, конечно! — воскликнул Брайтинг и пленительно посмотрел на Свету.

По его мутному взгляду Моисей понял: товарищ не в любовных отношениях с подругой, но стремится к их созданию. Было бы непозволительной роскошью не использовать начинающуюся интрижку в своих корыстных целях. Мимо такого классического случая вербовки Вишневедский пройти не мог. Для приличия сделав продолжительную паузу, он величественно достал из нагрудного кармана модного шерстяного костюма конверт с полосато-звездным флагом и положил его посередине столика, наблюдая, кто же первым не выдержит и полюбопытствует о его содержимом. Женское стремление к запретному оказалось сильнее мужского.

— Совершенно правильно, милая дама, — поощрительно заговорил Моисей, — именно вам предназначается приглашение на завтрашний прием после проведения саммита от имени президента Соединенных Штатов Америки здесь.

На самом деле он хотел вручить его своему другу.

Брайтинг оценил жест товарища и ответил с присущей только ему важностью:

— Вы телепат, Моисей! Вы больше, чем разведчик! Как могли угадать мое желание быть вместе на фуршете именно с самой красивой девушкой Владивостока? Всего лишь два часа назад мой корабль готовился выйти экстренно в море под большим секретом. Очень большим!

Последние слова бывшего гражданина США напрягли слух атташе до такой степени, что он услышал предсмертное жужжание осенней мухи на спинке соседнего кресла, но сохранил обладание до конца и ничем не выдал дикого желания узнать тайну Брайтинга. Ни о чем не подозревая, капитан первого ранга не спеша отпил из кофейной чашечки горького «американо», презрительно посмотрел на донышко чашки, опрокинул остаток кофе в жилистый рот и произнес:

— Придумали послать мой океанский крейсер на какой-то зачуханный остров! Есть для такой работы «морские собаки», корветы. Не чета быку бодаться с теленком. Все же убедил командование. Послушались старого морского волка, оставили нас на обеспечение саммита.

— У зачуханного острова есть название? — не вытерпел атташе.

— Матуа, — машинально ответил Брайтинг.

У Вишневедского от осенившей догадки вспотели ладони — наблюдаемый только что с «Русского моста» корвет и был той самой «морской собакой»!

Взяв себя в руки, уняв нетерпение, Моисей еще с полчаса любезничал с дамой и веселил товарища. Лишь в семь часов вечера сообщил о важной новости в нью-йоркскую штаб-квартиру «рыжего лиса» и только тогда расслабился, выпив одним залпом полстакана неразбавленного «чиваса». Он выполнил часть своей миссии, отследил передвижение русских и своевременно предупредил об этом вышестоящее начальство. Горячий, обжигающий руки шарик начинающихся проблем удачно отброшен в другие руки. Не зря он считался хорошим теннисистом.

В отличие от капитан-лейтенанта Баранова, подполковник армии США Вишневедский обладал способностью мгновенного сопоставления событий, обостренным чувством зависти к успехам других людей. Объединяло героев настоящей истории умение максимально собираться и находить выход из экстремальных ситуаций. Но, имея польские гены, Вишневедский был склонен к заносчивости и переоценке своих способностей. Однако не закончился еще и второй день повествования, а случай представился именно американскому разведчику переиграть российских чиновников.

Покой для военного атташе оказался кажущимся. Ровно через час проснулась чутко дремавшая машина американской разведки. По закрытой связи пришел приказ, требующий от своего высокопоставленного агента принять все возможные меры по выяснению названия и проекта корабля, следующего к острову. Вишневедский выругал себя за торопливость. Посиди он подольше с Брайтингом, не пришлось бы возвращаться к нему с уточняющими вопросами.