меньше шансов, что эта уловка сработает в следующий раз. Ещё одна причина разобраться с Нахальным поскорее.

— Ладно, — видимо, наконец старуха сумела определиться со с нашим статусом, и махнула рукой. — Идёмте внутрь, господа.

Мы тронулись по гравиевой дорожке; стоял ранний сумрачный вечер, но окна серого здания почти не горели, что создавало только ещё более мрачное настроение.

— А… до вас нелегко добраться, — в конце концов, похоже, Орлов всё-таки взял себя в руки. Тон, которым он сейчас заговорил, был ровным и даже в какой-то степени светским. — Вы не думали разместиться где-нибудь поближе к центру города?

Эльвира Сигизмундовна смерила его взглядом, обернувшись на ходу.

— Расположение приюта обусловлено нашими целями, господин Орлов, — отрезала она. — Равно как и все прочие решения касательно управления им. Или вы сомневаетесь в нашей компетентности?

— О, что вы, что вы… — Костя даже слегка оторопел от её напора. — Я только спросил…

— К тому же, — продолжала Эльвира Сигизмундовна, — визиты к нам происходят не настолько часто. Хотя, надо отметить, сегодняшний день являет из себя исключение — сразу два визита потенциальных усыновителей разом.

— Два? — насторожился я. — Здесь сейчас есть кто-то ещё?

— Понимаю ваше волнение, господин секретарь, — кивнула Эльвира Сигизмундовна, на этот раз даже не пытаясь вспомнить моё имя (очевидно, все свободные слоты памяти были заняты ей собственными ФИО). — Но не беспокойтесь. Конфиденциальность усыновителей является ключевым приоритетом нашего приюта. Вторые усыновители вас не побеспокоят и даже не встретят — так же, как и вы их.

Она широким жестом распахнула входную дверь.

— Прошу, господа.

…ладно, ладно. Изнутри приют выглядел куда приличнее, чем снаружи. Если внешние стены были тупо серой коробкой без малейшего намёка на украшения, то внутри помещение выглядело даже уютно, хотя и немного старомодно — примерно как ещё одно старинное клановое поместье. Коридор, устеленный идеально чистым ковром, вёл нас мимо массивных деревянных дверей; лампы по обе стороны коридора были выполнены под старину и даже светили как-то неярко, бросая на тёмно-зелёные узорные обои нечёткие тени.

С другой стороны… так ли уж старомодно? Пройдя по длинному коридору, мы попали в обширную гостиную, где царила уже совсем другая атмосфера. Евроремонт, дорогая современная мебель, огромный плазменный телевизор во всю стену…

— Судя по всему, — аккуратно заметил я, — у приюта хорошее финансирование.

— Внутренние дела приюта не допускают небрежности или наплевательского отношения, — Эльвира Сигизмундовна укоризненно поглядела на меня, как будто я только что предложил это самое финансирование урезать, и начать лично с её зарплаты. — Это не обычное заведение, господин секретарь. И вы должны это понимать.

— Так, может быть… — предложил Орлов, — вы расскажете нам о местных особенностях?

— Да, — кивнул я. — Было бы неплохо.

Оглянувшись по сторонам, я отметил, что из помещения вглубь ведут минимум три двери — и это не считая той, через которую мы вошли. Приют слишком большой для того, чтобы обыскать его быстро, а ведь ещё нужно как-то отвлечь старуху, которая бдит с бульдожьей хваткой.

Эльвира Сигизмундовна вновь пробежалась по нам взглядом, словно бы сомневалась в разумности собственного решения впустить нас внутрь.

— Возможно, вы желали бы чаю? — тоном, которым она это произнесла, логичнее было бы сказать «сдохните, твари».

— Э… Нет, спасибо, — Костя чуть прокашлялся. — Не хотелось бы вас утруждать.

Старуха кивнула; судя по всему, ответ был правильным, в её понимании. Да и в моём тоже — кто её знает, сколько раз бы она плюнула в этот чай.

— Так вот, — продолжила она. — Касательно наших воспитанников. Как вы понимаете, это не обычные дети, а потому и функции приюта заметно отличаются от обычных. Если в задачи обычного приюта входит, прежде всего, благосостояние детей, обеспечение их места в жизни, то к нашим задачам добавляется ещё и… тщательный контроль и безопасность во всех аспектах.

Угу. Говоря проще, это всё-таки тюрьма. Тюрьма для нежелательных детей. Или кто-то думал, что надменные аристо будут рады напоминаниям о своих грешках?

— Как я уже и сказала, — продолжала Эльвира Сигизмундовна, — одним из наших важнейших принципов является конфиденциальность. Вы должны учесть при усыновлении, господин Орлов, что происхождение любого из наших воспитанников — строжайшая тайна, и вы не только не узнаете этого у нас, но и обязаны будете подписать договор о том, что не будете пытаться узнать этого иными путями.

— Конечно, конечно, — постепенно, как это бывало и прежде, Орлов вживался в роль — хоть я и ловил на себе его обеспокоенные взгляды. Кажется, он пока не понимал, как именно спектакль с усыновлением поможет нам проникнуть в хранилище грязного белья, обустроенное здесь Нахальным.

Что ж, я пока и сам до конца этого не понимал. Но импровизация — наше всё, не так ли?

— Помимо этого, — Эльвира Сигизмундовна буквально пыталась загипнотизировать Орлова взглядом, словно кобра, — вы должны помнить об ещё одном правиле, господин Орлов. Даже если приют одобрит вашу заявку, вы увезёте отсюда только одного ребёнка — ну, или двух, если вам приглянется пара. Но что касается прочих, то вам не следовало бы о них распространяться — ни о чём, что вы увидите здесь.

— А вы цените конфиденциальность, — пробормотал Орлов.

— О да. Мы ценим конфиденциальность, — подтвердила Эльвира Сигизмундовна. — Мы здесь буквально влюблены в эту царицу разумных принципов.

Ну, ещё бы. Каждый из детишек здесь — грязная тайна того или иного клана, неудобное последствие пьяной ночи или интрижки на стороне.

Отсюда и финансирование. Тайны, как известно, любят хруст купюр — а богатые ребята зачастую считают, что толстая пачка денег может решить проблему. Что ж, как ни печально признавать, порой они оказываются правы.

— Второе, что следует учесть при усыновлении ребёнка из нашего приюта, — Эльвира Сигизмундовна говорила тоном занудной учительницы, не забывая поглядывать на нас чуть свысока, —