гордость бывшего циркового шоумена, тем более, Вульф терпеливо ждал нас с Орловым почти час, пока мы… разбирались с кой-какими делами у Горыныча.

— Ну… хорошо, — Орлов тоже поглядел на Вульфа. — Допустим, всё так, как ты и говоришь, и Нахальный действительно прячет здесь всю грязь. Но как вы представляете себе наше чудесное вторжение в это место?

Он взмахнул рукой, демонстрируя высоту бетонной стены.

— Дождёмся ночи и залезем по водосточным трубам? Притворимся рабочими? В смысле, я хочу сказать, какой у нас вообще план для того, чтобы втроём проникнуть внутрь и добыть то-не-знаю-что?

Я хмыкнул; на моём лице повисла довольная улыбка.

— Нет-нет, ты кое-что не понял.

Расширив глаза, Костя уставился на меня. Кажется, эта улыбка ему до чёртиков не нравилась, учитывая, как он побледнел.

— Не втроём, — продолжал я, медленно вышагивая вдоль забора по направлению к воротам. — Вдвоём.

— В…двоем?

— Угу, — кивнул я. — Мы с Вульфом вдвоём проникнем внутрь и добудем то-не-знаю-что. А ты в это время будешь становиться счастливым родителем.

Из горла Орлова вылетел какой-то сдавленный звук; кажется, он собирался что-то мне возразить, но так и не смог произнести это вслух. Вульф покосился на него даже с каким-то оттенком сочувствия, я же лишь пожал плечами.

— А что, у тебя есть история получше, которая позволит троим взрослым мужчинам ворваться в полный детей дом?

Ответом мне было молчание; Орлов продолжал ловить ртом воздух, как огромный карась.

Так я и думал.

— Давай, иди вперёд, — велел я. — И сделай нормальное выражение лица. Люди, которые вот-вот станут отцами, так не выглядят.

Всё ещё бледный, Орлов кивнул.

— Почему мне кажется, что я пожалею об этом?.. — пробормотал он.

— Потому что ты пока ещё не научился мыслить незашоренно, — отозвался я. — Впрочем, ты делаешь успехи. Готов?

И, не дожидаясь ответа, я нажал на кнопку звонка, висящую около металлических ворот.

…ворота отодвигались долго, медленно, как будто нарочито хотели потомить нас лишним ожиданием. Ржавый скрип, издаваемый ими, очевидно, должен был стать своеобразной проверкой на прочность: достаточно ли человек целеустремлён, достаточно ли он желает попасть внутрь, чтобы выдержать этот адский звук до конца, до самой последней ноты?

Мы стояли, выжидая, когда ворота откроются достаточно широко; я подтолкнул Орлова вперёд.

Когда ворота доехали примерно до середины, мы увидели стоящую за ними фигуру. Пожилая женщина в строгом сером платье, высокая и прямая, как доска, стояла по ту сторону и неотрывно глядела на нас взглядом, выражающим одновременно подозрение и осуждение. Впрочем, она молчала, тоже ожидая, когда прекратится скрежет. И лишь ещё через пару минут, когда движение ворот остановилось, дама прокашлялась.

— Кхм, — кивнула она. — Господа. Полагаю, один из вас — господин Орлов, с которым я созванивалась сегодня?

Нервно сглотнув, Костя попытался было отступить на шаг, но позади уже стоял я, блокируя отступление.

— Да… — кивнул он. — В смысле, это я, но… Но…

— Добрый день, — кивнул я даме, лучезарно улыбаясь. — Господин Орлов слегка взволнован предстоящим событием, но звонил вам не он. Это я звонил вам.

Орлов и Вульф удивлённо поглядели на меня; я продолжал улыбаться. Кто-то правда решил, что я пойду сюда без подготовки?

— Вы?

— Я, — подтвердил я. — Может быть, впустите нас хотя бы за ворота? Как-то не слишком удобно разговаривать о делах, стоя на улице. Тем более, похоже, собирается дождь…

Пару секунд дама колебалась, видимо, решая, можно ли пускать нас в святая святых, или нет, но, наконец, кивнула и отошла назад на пару шагов, позволив нам войти. Я уже раскрыл рот, чтобы продолжить, но в этот момент ворота за нашими спинами стали медленно, громко, бесконечно долго закрываться.

Мы стояли, ожидая, когда они снова отгремят. Старуха смотрела на нас, молча и неподвижно, мы — на старуху. Наконец, после последнего громкого аккорда, ворота встали на своё место, и старуха заговорила первой.

— По телефонному разговору я поняла, что это господин Орлов собирается усыновить одного из наших воспитанников. Признаться, я думала, что это он мне звонил, а не вы, господин…

— Никс, — отозвался я. — Господин Никс.

— Господин Никс, — сухо кивнула она. — Я запомню. Может быть, объяснитесь?

В глазах старухи читались бдительность, достойная Цербера, и всё то же осуждение. Похоже, она осуждала всех и вся на своём пути — в принципе, просто по факту существования.

— А… — начал было Костя, но я улыбнулся вновь, перебивая его.

— Я секретарь господина Орлова. Именно поэтому я вам и звонил… простите, вы, кажется, не представились?

Я с невинным видом уставился на неё; в ответ старуха возмущённо прокашлялась, очевидно, оскорблённая тем, что кто-то тут задаёт вопросы, помимо неё.

— Эльвира Сигизмундовна Гессенштадт, — царственно отозвалась она. — Директор нашего замечательного приюта для одарённых детей.

Я покосился на невзрачное серое трёхэтажное здание за её спиной. Приют? Мои ассоциации с тюрьмой стали только ещё сильнее с тех пор, как я попал за ворота.

— Так, значит, вы господин Орлов, — суховатый палец Эльвиры Сигизмундовны указал в направлении Константина, — вы — его секретарь, а вы, стало быть…

— Охранник, — заключил я. — Просто охранник. Вы же должны понимать сами, Эльвира Сигизмундовна — господин Орлов непростой человек, без охраны никуда…

Старуха одарила меня ещё одним испепеляющим взглядом.

— Разумеется, я понимаю, — ледяным тоном сообщила она. — Господин Орлов далеко не первый аристо, с которым мне приходится иметь дело, господин… секретарь.

Ну, вот и всё «я запомню» — минута, и моё имя уже вылетело у неё из головы. Именно поэтому персонал — идеальная маскировка. Никто не приглядывается к секретарям и охранникам.

Впрочем, чем больше моё лицо крутят по всем центральным каналам, тем