Один из сопровождающих Славика мужчин оказался офицером изуголовного розыска, второй — сотрудником прокуратуры. Это же нужно, чтобыименно Славику поручили найти исчезнувшего бизнесмена!

— Подожди, подожди, — остановила я его перед входом вприемную. — А почему тебе поручили искать Стрекавина? Ты же у нас следовательпо особо важным делам. Что случилось?

— В прокуратуре давно лежало уголовное дело по фактукрупного мошенничества и присвоения большой суммы денег. Деньги переводилисьчерез эту строительную компанию, — пояснил Рындин, — и когда пропал Стрекавин,мы решили, что его специально убрали. И дело поручили мне. А после вчерашнегоубийства я возглавляю целую группу.

— Значит, Стрекавина подозревали в мошенничестве?

— Нет. Насколько мы можем судить, он ни в чем не виноват.Как раз наоборот, мы боялись, что его убрали именно для того, чтобы скрытьмахинации других компаний. Могу тебя успокоить как адвоката, твой клиентабсолютно чист.

Славик вошел в приемную, и при его появлении обе женщиныподнялись со своих мест. Видимо, они его уже знали. Рындин прошел к кабинетуСтрекавина, снял бумажку с печатью и открыл дверь.

— Входи, — пригласил он меня.

Нужно было видеть в этот момент лица Эсмиры и Лены! Онисмотрели на меня так, словно до сих пор я их все время обманывала. Мы вошли вкабинет. Как же мне нравятся кабинеты руководителей наших компаний! Комнатаметров на семьдесят. Новая мебель в стиле хай-тек. Изогнутые ручки на мебельныхполках, солидное кожаное кресло, вся техника от «Банг Олаффсон». Обожаю нашихнуворишей, просто обожаю! Какой вкус, какой стиль! Я, конечно, понимаю, что онинанимают дизайнеров и стилистов, но все равно приятно. Этот чистый стол, изтолстого стекла на двух синих тумбах. С ума можно сойти! Видимо, дела укомпании процветают. Слава уселся в кресло Стрекавина и предложил мне стулнапротив.

— Теперь давай рассказывай про эту семейку, — обратился онко мне. — Может, мы наконец поймем, что происходит.

— Лучше сначала ты, — возразила я, — но учти, что япредставляю их интересы…

— А я — интересы государства, — поднял Рындин большой палец.

— Ну хватит, — перебила я его, — еще расскажи мне, что тыВинниту, вождь апачей. Не нужно со мной так официально. Учти, что я тебе оченьпригожусь. У меня есть такая информация, какую ты в жизни ни от кого неполучишь. Поэтому давай без дураков, и пообещай мне, что никому не скажешь онашей беседе.

— Ты же юрист, — напомнил мне Славик, — ну как я могуиспользовать информацию, полученную от адвоката? Любой суд признает еенедействительной, меня накажут, а тебя — уволят. Никому же не объяснишь, что мыцеловались на первом курсе и были немного влюблены друг в друга.

— На втором, — поправила я его, — и не были влюблены никапельки. Иначе ты не перепутал бы.

— Вот у тебя всегда был такой тяжелый характер! Что тыхочешь от меня услышать?

— Где Вадим Стрекавин?

— Откуда я знаю? — удивился Рындин. — Его уже целую неделюищут. Как прилетел из своей Швейцарии, так на следующий день и пропал. Поехал вресторан, где обычно обедал, и там исчез. Сотрудники милиции весь ресторанперетряхнули, всех опросили, но никто ничего не помнит. Его там знают,вспомнили, что обедал он один. А потом вышел и пропал. Отпустил машину сводителем, не вызвал своего телохранителя. В общем, исчез.

— И никаких следов?

— Никаких. В милиции даже хотели дать объявление о егопропаже, показать его фотографию по телевидению, но руководство компаниикатегорически против. Говорит, что это нанесет очень серьезный удар по ихбизнесу.

— Может, они сами были заинтересованы в устраненииСтрекавина?

— Не может. Он на хорошем счету, его ценили, уважали. Онкурировал самые важные направления. Нет, здесь Стрекавин был всем нужен.

— У него не было врагов?

— Ты же его адвокат, тебе лучше знать. Между прочим, я нигдене читал, что у него был такой адвокат.

— Я адвокат его жены и только со вчерашнего дня.

— Ну ясно. Эта дамочка волнуется больше всех. Она ведь неработает и, если его не найдут, останется с ребенком совсем одна.

— Ну и правильно, что волнуется, — перебила я его. — У неедочь, она хочет ее нормально вырастить. И еще младший брат на шее. Кстати, онтоже работает в этой компании.

— Вот, вот. Поэтому она так и суетится. Два дня назадкакую-то гадалку вызывала. Представляешь, какая дура? Теперь вот тебя нашла.

— Спасибо. Сравнил меня с гадалкой.

— Нет, я не в том смысле. Она за любую возможностьхватается, чтобы получить о муже хоть какую-нибудь информацию. Ее понять можно.А брат — придурок, я с ним говорил. Ничего не знает и не понимает. Только мычитневразумительно.

У Славика было полное румяное лицо и светлые глаза. Я нашла,что он сильно изменился. Был молодой и красивый мальчик, романтик и оптимист, астал циником и прагматиком. Наверное, мы все такие. В молодости — оптимисты, всреднем возрасте — прагматики, а в старости становимся пессимистами, понимая,что все заканчивается.

— А сотрудников ты проверял? Водителей, помощников,секретарей?

— Конечно, проверяем. Между прочим, у него здесь оченьинтересные секретари. Одна из них, кажется, татарка, она кандидат юридическихнаук. Муж привез ее из Казани и разорился в Москве. Вот она и пошла работатьсекретаршей. Представляешь? Я всегда знал, что не нужно заниматься наукой, всеэто глупости. Вот так сидишь годами над учебниками, учишься, диссертациюзащищаешь, а потом бегаешь по вызову шефа и кофе ему носишь.

— Учиться нужно всегда, — возразила я Славику, — хотя ты унас учился хуже всех. И Эсмира, между прочим, не татарка, а башкирка.

— Ну и что? Зато я стал в тридцать восемь лет старшимсоветником юстиции, то бишь полковником, если ты помнишь. А где остальные?Насколько я помню, ты хорошо училась и до сих пор сидишь у Марка Розенталя. Ужепора собственную контору открывать. Между прочим, мы могли бы встретиться и вдругой обстановке. Ты замужем?

— Между прочим, — в тон ему ответила я, — нужно сначаласпрашивать, а потом предлагать увидеться. Замужем. И у меня уже взрослый сын.

— Ты же развелась. Мне Лидка говорила, что ты развелась.

— С первым мужем развелась. А сейчас у меня второй муж.

— Смотри какая ты шустрая! Значит, второй? А у меня толькоодна жена. И девочка растет. Уже одиннадцатый год.

— Поздравляю. Нужно беречь нашу российскую семью и неуводить мужа от жены.

Он захохотал над моей шуткой: