Как достаточно развитая в нашем понимании цивилизация – со сложным транспортом, отлаженными технологиями строительства, приборами дальней связи – может вообще не иметь письменности?

Я плохо разбиралась в культуре тех разумных видов, с которыми человечество столкнулось за время космической экспансии. На уровне среднего обывателя, почерпнувшего все свои знания из плодов развлекательной индустрии, и даже меньше: плодами этими я пользовалась реже большинства жителей Союза. Но в голове все равно прочно обосновалась мысль, что миновать стадию письменной фиксации информации не сумел ни один гуманоидный вид.

Что это? Новый, самобытный, незнакомый прежде путь развития цивилизации? Или результат стороннего воздействия, заставившего аборигенов забыть свои достижения?

А, собственно, были ли они, те достижения?.. Можно ли с полным правом называть местных высокоразвитыми существами или это у них такое странное первобытное общество? Каким критериям вообще должна соответствовать цивилизация, чтобы считать ее развитой?

Была же какая-то общепринятая шкала, точно! С пунктами про выход в космос и за пределы собственной планетарной системы и еще какими-то… Только про ранние этапы развития я, увы, ничего не помнила.

Вот когда пожалеешь, что прежде не интересовалась живой природой! Надо будет Гаранина спросить, он-то наверняка знает больше, он с этими видами работал.

Нурий не обманул: там, куда мы приехали, действительно оказалось красиво.

В огромной пещере чернело озеро, множа отблески светящихся камней. Из трещин в камнях срывалось несколько водопадов, окруженных облачками водяной взвеси и, кажется, даже пара.

Частокол огромных каменных столбов, созданных водой и временем, составлял фантастический лес. Где-то более густой и высокий, подпирающий свод циклопическими естественными колоннами, где-то – пестрящий прогалинами. Среди этих «деревьев» росли «цветы» – знакомые разноцветные кристаллы и причудливые образования, похожие на развесистые оленьи рога, покрытые коротким мехом. На ребрах самых крупных кристаллов виднелся тонкий цветной пушок.

А высокий, тонущий в легкой дымке каменный свод повторял своим узором звездное небо где-то в центре рукава галактики или даже в балдже, до которого человечество еще не добралось; в общем, там, где рождаются звезды. Россыпь желтоватых огней на черном своде, которые не сливались в единое свечение, как в коридорах, но были слишком часты, чтобы напоминать привычное небо Земли и других окраинных старых планет. Светлячки достаточно разгоняли темноту, но из-за них естественная чернота камней казалась еще более непроглядной.

Конечно, обитаемых планет в этих «горячих точках» галактики не найти, слишком молодые там звезды. Но мне довелось несколько лет провести на исследовательской станции «Колыбель», существующей как раз в подобных условиях.

Мы очень жалели об отсутствии обзорной площадки, как в фантастике. Но при постройке кораблей и станций, работающих в столь экстремальных условиях, на подобные вещи не распыляются. Увы, до сих пор не изобрели материалов, пропускающих только оптический диапазон излучения и достаточно гасящих все остальные. Теоретически можно экранировать все лишнее комбинацией силовых полей, но это слишком дорого и сложно. Неоправданный риск и траты.

Зато можно договориться с техниками, попросить скафандр и выглянуть на несколько минут наружу при очередной их вылазке в космос. Поднять защитный экран, схватить с порцией красоты изрядную дозу радиации, получить дежурный выговор – от пары начальников и станционного врача. Но… оно того стоит.

Здесь было почти так же, только без вреда для здоровья. И я искренне порадовалась, что согласилась на прогулку: нарушить инструкции Гаранина стоило уже только ради этой красоты.

А еще я, оказывается, за проведенные под землей дни успела ужасно соскучиться по звездам.

В пещере было тихо и пусто. Арений, высадив пассажиров и оставив на земле нечто серое, похожее на кокон странной формы, удрал в неизвестном направлении. Нурий подобрал кокон, и я сообразила, наконец, что это такая сумка-корзинка, вытянутая и приплюснутая по бокам.

– Это зачем? – полюбопытствовала я.

– Если вдруг захочется есть, – подтвердил невысказанные предположения блондин. – Куда ты желаешь пойти?

– Ну… пойдем вон туда, – я махнула рукой вглубь пещеры. – Здесь что, никого нет? Где мы вообще находимся?

Все оказалось гораздо интереснее, чем я ожидала, но одновременно гораздо прозаичней. Это не были какие-то заброшенные катакомбы или дикие пещеры, охранявшиеся как заповедник. Местность считалась фактически плантацией сразу трех полезных культур: кристаллы использовали для освещения, лохматые рогатины шли в пищу как овощи, а пушок с камней служил приправой.

По словам Нурия, огромное количество таких «полей» простиралось под землей далеко за пределами города и снабжало аборигенов всем необходимым. Охранять, поливать и удобрять тут оказалось нечего, маленькие экосистемы пещер являлись полностью автономными и никому, кроме жителей человейника, не были нужны, это объясняло безлюдность места.

Из-за того, что живописных пещер было куда больше, чем желающих прогуляться аборигенов, риск столкнуться с другими парочками сводился к минимуму. Но чтобы вовсе свести его к нулю, Нурий «застолбил» именно это место, о чем сообщил с удовольствием. Однако я рано обрадовалась разговорчивости блондина, дальнейших пояснений – как именно он занял это место и как остальные горожане должны об этом узнать – не последовало.

Прогулка получилась довольно интересной, но быстро наскучила. Слишком однообразный пейзаж, слишком все тихо и неподвижно. Красивые, но пустые декорации. Совсем не самодостаточные, потрясающие воображение звезды, а статичная картинка. Чем дольше мы ходили, тем сильнее занимала меня идея вырубить несколько сталагмитов, поставить столы, управляющие модули, несколько кресел и – погрузиться в работу в весьма уютной и располагающей тишине.

Впрочем, если подумать, пещера ни в чем не виновата. Просто я продолжала изнывать от тоски и неопределенности, пусть перемена места и задвинула эти чувства вглубь сознания. Слишком хотелось, чтобы приключение на чужой планете закончилось, вокруг оказались привычные, нормальные люди, вещи и – занятия.

И с каждой минутой поддельные звезды все сильнее травили душу.

Стыдно признаться, мне уже казались благом проведенные в лесу часы. Тогда некогда было думать о высоком, всех целей – пережить сегодняшний день.

На пикник мы устроились у самого озера, на уютной, укрытой от посторонних глаз, если такие вдруг появятся, прогалине. Пока Нурий раскладывал снедь, я осторожно подошла к воде. Над ней поднимался пар, сейчас это было отчетливо видно, а в воздухе висел слабый сернистый дух.

– Вода безопасная? – спросила настороженно, не рискуя совать в нее руки.

– Да, она хорошая, несмотря на запах, – успокоил блондин.

Озеро оказалось очень теплым, почти горячим. Интересно, что его подогревает? С геологией у меня не лучше, чем с биологией, но банальная логика подсказывала единственный вариант: здесь тонкая кора, и грунтовые воды подогреваются снизу, магмой. Не нравится мне это! Если кора тонкая, значит, место уязвимое. Значит, трясти должно регулярно и основательно. Как-то страшновато переживать землетрясение в пещерах, а ну как рухнет? С другой стороны, не похоже, что этот городище построили недавно, как-то же он достоял до сегодняшнего момента!