Потом я попыталась зайти с другой стороны и подать пример, рассказав какие-то байки из собственной практики и анекдоты. Но тут тоже ничего хорошего не вышло, потому что половина понятий была Нурию незнакома, и дольше приходилось объяснять, что я имела в виду и почему это должно быть интересно. И даже когда смысл анекдота оказывался блондину понятен, он все равно не понимал, что над этим нужно смеяться: на его взгляд, ситуации были странными, нелепыми, непонятными, но никак не смешными.

Ну и ладно, зато развеселилась я. Кажется, этот его шулик все-таки давал легкий психотропный эффект, потому что в нормальном состоянии я бы скорее разозлилась на отчаянно тупящего студента, чем нашла его наивно хлопающую глазами физиономию забавной.

Впрочем, напиток действительно туманил разум не сильно: я понимала, что немного не в себе, но никаких странных желаний внутри не обнаруживала и вела себя примерно так, как в легком опьянении. То есть много говорила, бурно жестикулировала и радовалась жизни. Без каких-либо перегибов. К блондину с поцелуями по-прежнему не лезла, даже не рвалась купаться в озере, прекрасно помня все риски – от непонимания со стороны аборигена до возможных вредных примесей в воде и опасных животных вместе с микроорганизмами.

Нурий поглядывал на меня все более грустно и напряженно – наверное, рассчитывал на совсем другой эффект. Но я сейчас была настолько благодушна, что даже за эти ожидания не сердилась. В конце концов, я действительно немного расслабилась и повеселела, большое спасибо аборигену. Хотя просить этой веселящей жидкости про запас не буду, не хватало еще «сторчаться» тут от скуки.

А в целом, можно сказать, свидание удалось. Я развеялась и вроде бы даже не нашла приключений себе на голову: Нурий вел себя нормально, к слиянию не склонял. Повезло.

Но обрадовалась я рано. Развлечение закончилось неожиданно и совсем не так, как хотелось.

Сначала мир вокруг задрожал и закачался. Я осеклась на полуслове, испуганно ухватилась за коврик, на котором мы сидели, и настороженно уставилась на воду в озере. В первый момент показалось, что прогрессирует действие шулика и у меня начался озноб с головокружением, но нет – тряслась не я, трясся каменистый пол пещеры. И по ровной глади озера разбегалась рябь.

– Это что? – сумела выдавить, когда окружающий мир успокоился.

– Земля дрожит, так бывает, – отозвался невозмутимый Нурий, который в момент землетрясения замер в той позе, в которой оно его застало. – Мы же об этом говорили.

– Ага. Ну да. А вот это – тоже землетрясение? – поинтересовалась я напряженно. На смену дрожи пришел мерный грохот, словно в глубине пещеры кто-то бил чем-то тяжелым по камню.

Нурий поднялся на колено, замер, сосредоточенно вглядываясь и вслушиваясь.

– Брухи! – уронил мужчина. Не то ругнулся, не то… лингва слово в любом случае не опознала.

Уточнить я не успела. Последний удар оказался особенно сильным и громким, раскатился рокотом по пещере. Нурий подскочил с места, я тоже на всякий случай поспешно поднялась на четвереньки – а дальше не успела, растерянно замерла.

В следующее мгновение из глубины пещеры выскочило… нечто. Крупный, больше метра в холке, приземистый зверь с почти квадратным туловищем и широко расставленными длинными лапами, покрытый черным сегментным чешуйчатым панцирем. За те доли секунды, которые ушли у него на приближение, я еще успела разглядеть огромную раззявленную пасть, полную плоских, острых треугольных зубов.

Челюсти звонко сомкнулись там, где мгновение назад была моя голова. Желание жить оказалось сильнее ступора, я успела откатиться в сторону. Тварь тоненько, противно взвизгнула. Чем она занята, доедает Нурия или бежит за мной, я не видела: было не до взглядов через плечо, ноги работали быстрее мозга. И понесли они меня к озеру, в которое я сиганула с берега рыбкой, не думая и не вспоминая о прежних опасениях.

Повезло хотя бы в том, что было не очень мелко, не приложилась о дно. Горячая вода обняла крепко, неприятно стиснула. Держала она отвратительно, но я все равно сделала несколько быстрых гребков. Хорошо, что умение плавать – раз и навсегда, его не забудешь. По-моему, последний раз я делала это лет двадцать назад.

Дыхание сбилось очень быстро. По лицу потек пот, и даже стимула в виде висящей на хвосте жуткой твари хватило метров на пятьдесят. Потом я замедлилась от усталости и одновременно достаточно пришла в себя, чтобы начать думать. Например, о том, что при скорости своего передвижения этот хищник давно должен был меня сожрать.

Только теперь я рискнула развернуться, зависнув на месте.

Не знаю, как эти существа относятся к воде: как аборигены или все же умеют плавать, как любое нормальное животное. И узнать мне пока, к счастью, не было суждено, потому что хищник увлекся более близкой добычей.

Прижавшегося к одной из колонн Нурия пытался защитить неизвестно откуда вывалившийся арений. Паук тыкал тварей лапами, те – отмахивались и явно стремились поймать лапы зубами. Хищников было уже трое, и блондину с пауком явно оставалось недолго.

Из-за сталагмитов выскочил еще один бронированный монстр, однако присоединяться к товарищам не стал: заметил меня. Подошел к воде, брезгливо потрогал лапой. Сделал несколько шагов в одну сторону, потом – в другую, продолжая неуверенно касаться воды.

За процессом я наблюдала пристально, напряженно ожидая развязки. Если оно все-таки поплывет…

Не поплыло. Разочарованно вякнуло и пошло к товарищам.

Арения завалили через пару секунд, но в этот момент к Нурию пришло подкрепление, и охота превратилась в большую свалку, где невозможно было разобрать, кто побеждает и сколько вообще участников в битве. Пауки тыкали лапами и плевались чем-то зеленым, но не походило, что это вещество вредит хищникам, броня надежно их защищала. И если бы кто-то спросил, в этой драке я бы поставила именно на них.

Понимая, что силы на исходе и даже наблюдение за происходящим со стороны скоро может стоить мне жизни, я огляделась в поисках спасения. Подходящим для этой роли оказался один из небольших островков, торчащих из озера, – не то нагромождение камней, не то сталагмиты, образовавшиеся еще тогда, когда озера здесь не было.

Доплыла до ближайшего на последнем издыхании. С трудом цепляясь за скользкий и мокрый камень, в два приема выбралась из воды. Сначала выбросилась животом вниз, некоторое время так повисела, отдуваясь и наслаждаясь свежим воздухом, который после горячей воды казался даже прохладным. Камень больно упирался в живот, но, несмотря на это, дышать стало легче. Потом приподнялась на дрожащих от усталости руках, вытянула себя на булыжник целиком и, чудом не сорвавшись обратно в воду, сумела сесть.

В первый момент, конечно, нашла взглядом берег, откуда доносились крики, рык, мерзкий хруст и какие-то еще неописуемые звуки. Первым, что увидела, был один из аборигенов, которого, держа его голову в пасти, бодро тащил куда-то удачливый хищник. К горлу подкатила тошнота, я поспешила отвернуться.