Ага, внизу двор, до его булыжников метра два с половиной, невысота для летчика истребительной авиации. Спартак улыбнулся, представив себеобалдение этого дылды в кресле, когда он появится пред его очами совсем сдругой стороны. Поймешь тогда, верста западноукраинская, что летчики – это тебене бабочки, которых сачком можно накрыть. Ну да, мальчишество чистой воды,никто не спорит. Ну и что?

Хоп. Он приземлился на полусогнутые ноги. Огляделся. Водворе было темновато, фонари здесь не висели, лишь из окон струился свет. Ну,любоваться красотами двора он не собирается. Пройдет сейчас подворотней, выйдетна улицу и вновь зайдет с парадного входа... Выйти, однако, не получилось.

Спартак обогнул дворик по периметру (дворик небольшой,правда, хламу много всякого валяется) и не увидел ни арку подворотни, ни дверь,через которую можно выбраться наружу. И, что называется, обалдел. С таким онвстречался впервые. Хитрый львовский дворик, небось заложенный еще при каком-нибудьпредревнейшем короле. И как же отсюда выходят? Может быть, конечно, они сюда ине входят вовсе...

Ага, вот она, эта дверца, низенькая, окованная тронутымиржавчиной железными полосами. Дверца обнаружилась вовсе не там, где предполагалее найти Спартак, находилась она на стороне, противоположной уличной. И кудаона ведет? А какая разница! В дом куда-то, а там разберемся.

Спартак потянул за кольцо, толкнул, подергал – ни с места.Объяснение сему феномену могло быть только одно: заперта изнутри. Допрыгался,раскудрить твою, дошутился!

И что теперь делать? Что, что... Только одно остается –обратно в окно. Спартак еще раз осмотрелся. До туалетного окна высоковато, естьокошко и пониже. Совершенно темное. С одной стороны, это обнадеживает – никтоне развизжится истошно, когда в комнату впрыгнет советский летчик, с другой –наводит на мысль, что и эта комната может оказаться запертой. Ладно, решилСпартак, пробуем этот вариант, а не получится, будем думать, как дотянуться доокна туалетного.

Тут все было просто. Спартак подкатил под окно приземистыйбочонок, встал на него, дотянулся, потрогал раму – отходит! – открыл,подтянулся и забрался внутрь.

Если во дворе царил полумрак, то здесь – мрак кромешный.Спартак некоторое время решил посидеть на подоконнике, не опуская ноги на пол.Давал глазам привыкнуть к свету. Пахло то ли клопами, то ли пылью, то ли тем идругим. В общем, отвратно пахло...

Спартак вдруг чуть не расхохотался в полный голос. Нет, нунадо же быть таким бестолковым! Впору стукнуть себя по лбу. Стучать, однако, онне стал, а сунул руку в карман брюк и достал спички.

Увы, никаких роковых тайн старинного дома спичечный огонь невысветил. Никаких скелетов в цепях, полурассыпавшихся сундуков с пиастрами. Нахудой конец – склад современных контрабандистов? Увы, и не склад. А – кладовка.Пошлая кладовка с метлами, швабрами, тряпками и хозяйственным мылом. «Нет худабез добра, – подумал Спартак. – Зато уж ее точно не запирают, каксекретное хранилище».

Ага, так и есть. Дверь легко отворилась. Выходит она накакую-то невероятно узкую винтовую лестницу...

Та-ак, это еще что?!

Спартак вдруг услышал, как где-то разлетелось стекло, ивслед за тем раздался отчаянный женский визг. Обрушилось что-то невероятнотяжелое – аж пол задрожал. А потом примерно со стороны входа в ресторанпроникла пронзительная и длинная трель свистка. А это? Где-то внизугромогласно застучали... ну да, похоже на опрокидываемые стулья, со звономразбилось что-то стеклянное, потом что-то тяжко заскрипело.

И как быть? Отсиживаться в чулане с метлами? А вдругЖорке нужна помощь? Спартак решительно шагнул на лестницу. Вниз или вверх,гадать нечего. Внизу наверняка какие-нибудь продуктовые подвалы, а выход вкоридор, из которого попадаешь в зал, должен быть наверху. И Спартак побежалнаверх. Ну точно, еще одна дверца, изнутри запертая на щеколду. Спартак этущеколду – легко ходит, смазанная – отодвинул, дернул дверь и...

Нос к носу столкнулся с давешней незнакомкой. С которойтак хотел сойтись поближе.

* * *

Под потолком нервно замигала лампочка.

– Что это? – недоуменно вскинулся Колун.

– Шухер это, – грузно поднялся со своего места польскийвор Янек. – Менты. И не просто менты, – он вслушался в доносящийсясверху грохот и топот, – а облава.

– Кто сдал? – свистящим шепотом произнес Колун, обводялюдей за столом помутневшим от ярости взглядом.

– Тихо! – прошипел Янек. – После будемразбираться, кто и по чью душу. Сам порву ту гниду... – Он поднял своиогромные руки. – Сейчас уходить надо. Разбегаемся, пока хозяин будет убалтыватьи отводить. Все, сбрызнули!

Над головой усиливался грохот. Слышно было, как что-то шумносдвигают.

– Не сюда, – остановил Кемень дернувшегося было кдверному проему Колуна, где скрылись уже другие участники сходки.

Он подошел к вмурованной в стену деревянной бочке, потянулза кран. Бочка оказалась дверью, ведущей в обыкновенный, ну разве очень узкий,коридор.

Коридор этот, вопреки радужным ожиданиям Марселя, не вывелна улицу, в какой-нибудь тихий, темный, находящийся за чертой облавы переулок.Коридор вывел всего лишь на лестницу...

– Стоять!!! – заорали над самым ухом.

Вдребезги разлетелось витражное стрельчатое окно, и сверхуспрыгнул черный силуэт.

– Атас! – заорал Колун, сбрасывая с плеч навалившегосяна него человека в пиджаке. Потом он схватил напавшего, чего-то крича, подтащилк окну и вместе с ним выбросился вниз.

Янек, громко топоча, понесся вниз по лестнице; Марсель заним. Сзади, совсем близко, азартно бухала сапогами погоня, ожидаемо орали про«стой-стрелять-буду». Чья-то рука вцепилась в рубашку, Марсель развернулся инаугад врезал легавому (а кому ж еще!) носком штиблета куда-то в область паха,а правой рукой отвесил полновесный удар под ложечку. Легавый, взвыв исхватившись за причинное место, закрутился на месте, кулем осел на пол. Но Марсельего страданиями не наслаждался, он бежал вниз...

Добежал до подножия лестницы. Отсюда можно налево, а можнонаправо. Слева – видимо, как раз где-то там, куда умчался Янек, – шарахнулвыстрел. Ч-черт, вот обложили! Марсель повернул направо.

Ага, какое-то хозпомещение с гвоздями, молотками, скобами ипрочей дрянью, освещенное тусклой угольной лампой. А вот и низенькая дверца,которая – чутье подсказывает – обязана вывести на улицу.

Марсель откинул массивный металлический крючок, открылдверь. Вроде сзади какое-то легкое шуршание, похожее на крысиное шебурш...

– Не дергайся.

В спину ему уткнулся ствол.

– Медленно руки за голову и повернись.

Стоящий сзади отступил на безопасное расстояние. Понимая,что сейчас не он банкует, Марсель выполнил приказ: завел руки за голову имедленно повернулся.