– В половине девятого. Через полчаса. Ну, давай. Что случилось?

– Прочти, – сказал Катберт, передавая ему записку Джульет. – Получил сразу после того, как ты тем вечером ушел.

Дженнингс с задумчивым видом прочел записку, затем отложил ее и уставился на друга.

– Странно она пишет, – сказал он. – Мне казалось, ей хотелось бы узнать, кто убил ее тетку. Что она имеет в виду?

– Не знаю. Я с ней встречался сегодня. – Катберт подробно рассказал ему о поездке в Рекстон и разговоре с Джульет. – И что она имела в виду, когда говорила, что я как-то с этим связан?

– Кто-то отравляет ее мысли. Возможно, ее брат.

– Что ты знаешь о нем? – тут же спросил Катберт.

– Ничего хорошего. Он истеричный идиот. Много играет и впадает в ярость, когда проигрывает. Я думаю, порой он просто не отвечает за свои поступки.

Мэллоу откинулся в кресле, кусая ус. С каждым словом Дженнингса он все больше убеждался в том, что Бэзил связан с этим убийством. Но почему Джульет намекала ему на его собственную вину, он представить не мог. Не будь он так взволнован, он, может, и не рассказал бы Дженнингсу о Бэзиле. Но, вымотанный полудоверием Джульет и желая узнать правду, он рассказал детективу все о своей встрече с молодым человеком.

– Что ты на это скажешь? – спросил он.

– Ну, – с сомнением начал Дженнингс, – многого из его слов не вытянешь. Определенно у него проблемы с Хэйлом…

– И он был обеспокоен тем, что я бывал в доме Карэнби по ночам.

– Ты там бывал?

– Да. Я не хотел об этом говорить, но я должен рассказать тебе все, чтобы ты мог объяснить, что происходит между мной и Джульет. Я не могу ее понять. Но я уверен, что ее мать и Бэзил пытаются настроить ее против меня. Не удивлюсь, если они обвиняют меня в этом убийстве.

– Но на каком основании? – спросил Дженнингс.

– Мы как раз к этому подходим. Но теперь я вижу, почему Бэзил и его мать не хотят этого брака. По завещанию мисс Лоах Джульет получает шесть тысяч фунтов дохода в год, причем полностью в собственное распоряжение. Миссис Октагон и ее любимчик хотят наложить на них лапу. Они понимают, что, если Джульет станет моей женой, я не дам им сосать из нее соки, так что как только мисс Лоах умирает, мать тут же забирает назад свое разрешение на брак, а теперь ее еще и Бэзил поддерживает.

– Но я думал, что миссис Октагон богата.

– Нет. Сэксон, ее покойный муж, оставил ей очень немного, а Октагон, пусть и мямля, умеет придержать деньги. И мамаша, и сынок расточительны, потому надеются сделать бедняжку Джульет своим банкиром. Каким-то образом они притянули меня к этому преступлению, и Джульет думает, что я могу попасть в тюрьму. Потому она и написала эту таинственную записку, Дженнингс. Сегодня она просила меня прекратить расследование ради собственного блага, что показывает, что она считает меня виновным. Я не смог вытянуть из нее объяснений, поскольку она убежала. Черт! – Катберт в гневе вскочил. – Если бы она просто сказала мне правду, поговорила начистоту! Я не могу понять ее молчания.

– Я могу, – тут же сказал Дженнингс. – Бэзил каким-то образом замешан в этом деле, и то, что он обвиняет тебя, показывает, что он находился близ «Розы» в ту ночь. Он отчаянно боится признаться.

– Уж конечно, – сказал Катберт, – особенно после того, как поссорился с теткой за неделю до ее смерти.

– Он поругался с ней?

– Конечно. Я разве не рассказывал тебе, о чем он проговорился? Его просто распирает гнев на покойницу. Ты сам знаешь, какой у него неконтролируемый нрав. Я видел, как он взбесился, когда проиграл в баккара у Маракито. Осел! Не умеет толком играть и проигрывать достойно, как джентльмен. Как вообще брат Джульет может быть таким хамом, я не понимаю. Она сама честь, а Бэзил – ха!

– Он поругался с теткой, – пробормотал Дженнингс, – и у него бешеный нрав, насколько нам известно. М-да. Он и правда может быть замешан в этом деле. Ты знаешь, где он был той ночью?

– Да. Они с Джульет ездили в «Театр Марло» на какую-то пьеску какого-то нового драматурга.

– Ха! – сказал Дженнингс отчасти сам себе. – А «Театр Марло» не так далеко от Рекстона. Возьму на заметку. У них была ложа?

– Думаю, да. Их пригласил автор.

– Кто это?

– Не знаю. Один из тех, кто играет в поэтов в доме Октагонов. Кучка идиотов. Но что ты скажешь обо всем этом, Дженнингс?

– Думаю, что миссис Октагон и ее отпрыск пытаются помешать свадьбе, притягивая тебя к убийству. Ты был там в ту ночь?

– Да, – сказал Катберт с некоторым замешательством – к удивлению Дженнингса. – Не хотел говорить, поскольку дядя просил меня помалкивать. Но раз уж дело пошло так, то лучше тебе знать, что я там был, причем как раз во время убийства.

Дженнингс выпрямился и уставился на друга.

– Господи! Мэллоу, почему ты мне это тогда не рассказал?

– Ты мог на месте арестовать меня, – ответил Катберт. – Я пообещал дяде держать язык за зубами. Но теперь…

– Теперь ты расскажешь мне все. Друг мой, сними тяжесть с души.

– Спокойно, ты узнаешь все. Ты знаешь, что тот дом позади «Розы» заброшен уже лет двадцать?

– Да. Ты мне рассказывал.

– Карэнби обнес его стеной высотой в пятнадцать футов, и внутри сущие джунгли. Говорят, что в доме водятся привидения. Там какие-то огни и слышатся странные звуки.

– Что за звуки?

– Ой, да стоны, звяканье цепей и все такое. Мне говорила об этом Джульет.

– От кого она такое услышала?

– От кухарки мисс Лоах, женщины по фамилии Пилл. Она утверждала, что в доме водятся привидения, и рассказывала о свете и звуках. Я сам не верю в привидения и думаю, что там кто-то бывает, потому однажды пошел проверить.

– В тот день, когда я приезжал туда? – спросил Дженнингс.

– До того – за неделю или за две. Я ничего не увидел. Дом ветшает, непохоже, чтобы там кто-то бывал. Я осмотрел парк и не заметил никаких следов, человеческих или чьих-то еще.

– Наверное, тебя не было в ту ночь, когда духи резвились.

– Так я и сказал Карэнби. Я рассказал ему обо всем, когда он вернулся в Лондон. Он был очень взволнован. Ты ведь помнишь историю этого дома – полный абсурд. Но Карэнби он дорог. Я посоветовал ему снести дом и сдать землю под строительство. Он сказал, что возможно, и попросил меня пойти ночью и шугануть духов. Я был там в ночь убийства и залез в сад через стену. Ты же знаешь, там нет ворот.

– Когда это было?

– Где-то между десятью и одиннадцатью.

– Боже мой! Как раз когда ее убили!

– Да. Именно потому я и помалкивал, особенно поскольку перелезал через стену возле коттеджа.