Короткий панический визг на периферии сознания заставил выпустить из рук очередное заклинание и судорожно оглядеться, чтобы понять — вокруг незаметно выстраивалась полусферой огромная ментальная клеть. Маг плел ее незаметно, делая вид, что весь сосредоточен на отражении моих ударов. И почти успел закончить — еще несколько мгновений и она сомкнулась бы за моей спиной, отрезая от возможности когда-либо вернуться в свое тело, запирая в безвременье. Если бы не предупреждение прапрабабки, в честь которой меня назвали, я бы бездарно попалась.

Яростно рыкнув сквозь стиснутые зубы, я вскочила на жмущегося ко мне шакала и рванула прочь, едва успев вырваться за пределы сомкнувшейся клетки и тут же почувствовала, как все волоски на теле встали дыбом, потому что следом за мной из клетки вылетело необратимое. Выругавшись сквозь зубы, я по привычке сжала пятками бока шакала, будто хотела пришпорить, забыв, что призванный — не лошадь.

Я не могла колдовать на ходу, не здесь. Если я выпущу шакалью шею, он остановится, а останавливаться было нельзя ни в коем случае. Необратимое надвигалось неумолимо, уже почти хватая шакала за хвост. И мне казалось, что я задыхаюсь от нависшей надо мной угрозы.

Быстрее, быстрее, быстрее.

Зажмурившись, я потянулась к Академии всеми фибрами души, всеми мыслями, всеми чувствами, всем сознанием, чувствуя, как мертвенный лед необратимого уже касается спины, готовясь уничтожить мой дух…

И с огромным изумлением ощутила, как академия отозвалась. В лицо пахнуло теплым, меня сдернуло со спины шакала, вырывая из почти сомкнувшегося смертельного кольца, и с жутким хрипом я выгнулась всем телом, распахивая глаза, перед которыми возникло не смазанное свечение безвременья, а темное ночное небо с крапинками звезд.

Долго любоваться звездами мне не пришлось, почти сразу их заслонили две золотые луны — драконьи глаза, а потом мир в принципе померк — потому что моя голова безвольно ткнулась в крепкое плечо.

Чувствительность возвращалась постепенно. И я осознала, что лежу уже не на земле, а в драконьих объятиях. Что меня трясет крупной дрожью, так, что аж зубы клацают, но не от страха, и не от резкого возвращения в тело — а от того, что необратимое все же успело чуть-чуть коснуться. И теперь Эйнар, безжалостно вспоровший и разметавший все охранные заклинания, которыми было окружено мое тело, сгреб его в охапку и колдует. И магия дракона растекается по венам раскаленной лавой, выжигая ледяной след прикосновения, не позволяя ему проникнуть глубже в кровь и засесть ядовитой занозой, отравляющей кровь.

Я, наверное, могла бы и сама это сделать — стиснула бы зубы, собралась и смогла. В конце концов, это неприятно, но не смертельно, по крайней мере, на краткосрочную перспективу. Но расслабиться, успокоиться и отдышаться в сильных объятиях, пока кто-то другой заботится обо всем этом, было куда приятнее.

…а «драконий глаз»-то работает. Эйнар почувствовал и пришел…

И от этого на душе тоже делалось легко-легко.

Я осторожно, с усилием, практически по одному, разжала судорожно вцепившиеся в драконью рубашку, скрюченные пальцы, когда жар заклинания угас, оставив после себя уютное тепло и сонную негу. Глаза слипались и ужасно хотелось так и задремать на руках у дракона, будто младенец в колыбели. Но серьезный, наверное, даже суровый голос, прозвучавший над ухом, выдернул из этой сладкой дремы, заставляя встрепенуться.

— Не делай так больше.

Я вскинулась возмущенно, разом взбодрившись. Кровь вскипела, разбуженная нападением ярость взыграла, рот сам собой открылся для резкой отповеди — мол, сама решу, что мне делать, а что нет, и не позволю никаким там драконам указывать Тересе Темной из рода Ривад!

— Не делай так больше одна, — уточнил ректор, спокойно глядя в мои пылающие глаза.

Раздувшийся за мгновение до неимоверных размеров гнев лопнул как мыльный пузырь.

Наверное, он понял. Не все — но очень-очень многое. Тяжело не понять, когда все вокруг кричит о свершившемся ритуале призыва такого уровня, который в академии даже не изучают, наверное. Да еще и без жертвы, без крови — таких нужных подпорок, когда не хватает сил, или практики, или знаний. Когда приходится взламывать многослойные щиты с филигранно встроенным в них отводом глаз. Если бы не амулет, он ведь даже не увидел бы меня на этом кладбище — о сохранности тела, пока душа путешествует, я умела позаботиться — спасибо предкам за науку…

Наверное, только сейчас он до конца воспринял всерьез мою просьбу о защите и со всей серьезностью теперь и собирался к ней отнестись.

И, прислушавшись к себе, я поняла, что никаких кардинальных возражений на этот счет у меня не имеется. Даже наоборот. Вокруг всегда была моя семья — моя опора, и только сейчас, впервые за долгое время вновь ощутив чью-то поддержку, помощь, я поняла, как мне этого не хватало. Мне вовсе не нужно было перекладывать свои проблемы на чужую голову, но знать, что в трудную минуту кто-то может подпереть плечом, было важно.

Я кивнула и, обвив руками драконью шею, прильнула к нему всем телом, почти сразу ощутив на губах горячее дыхание, а следом — обжигающий поцелуй. Обнаженное тело под свободной тканью балахона тут же заныло. Дракон сжал меня сильнее, губы скользнули вниз, по запрокинутой шее, целуя, посасывая, прикусывая, почти наверняка оставляя на нежной коже следы, которые не исчезнут так просто. Ладони гладили меня по спине, вдавливали в сильное тело, и я тихо постанывала, терлась грудью о грубую ткань, сжимала каменные мышцы плеч, ерзала, пытаясь притереться теснее и ждала, что вот-вот меня опрокинут назад, задерут подол мешающего балахона и возьмут одним движением, наполняя до конца. И от одной только мысли этой — жаркой, непристойной — внутри все горело и почти болезненно сжималось.

Эйнар сжал пальцами мою талию и с усилием отстранился.

Я смотрела на него, тяжело дыша, недоуменно хлопая ресницами — такого красивого, такого великолепного, а он смотрел на меня и в янтарных глазах пылало драконье пламя, которое совершенно не вязалось с тем, что произнесли потом безжалостно красивые губы:

— Надо возвращаться в академию. Вам стоит отдохнуть.

Отдохнуть?.. Отдохнуть?! Он издевается?!

Дракон поднялся — прямо как был, со мной на руках — и осторожно поставил меня на землю. Холодная трава неприятно коснулась босых пяток. Колени почему-то подрагивали и хотелось продолжать цепляться за дракона, как за канат во время шторма на море, но я поджала губы и непреклонно выпустила опору, делая вид, что не очень-то она мне и нужна.

Отдохнуть… ха!

Я отошла туда, где на земле были ровной стопкой сложены мои вещи и, демонстративно не обращая больше на Эйнара ни малейшего внимания, скинула ритуальное одеяние и принялась одеваться. Руки дрожали, пальцы путались в завязках, раздражение и без того захлестнувшее меня с головой — росло.

Отдохнуть! Ящерица хладнокровная. Гад чешуехвостый. Сейчас пойду и буду отдыхать. И так отдохну, так отдохну, что…